Лексикон младшего принца подводного царства был чрезвычайно богат, и поэтому естественно, что среди умных слов в нем имелось также и изрядное количество ругательств, которые он последнюю неделю щедро изливал на всех, кому непосчастливилось попасться ему на глаза. Поругание не обошло стороной в первую очередь Хеймдалля, который совал свои глаза (за неимением носа) в чужие дела, и Одина, который по его наущению отправил своего отпрыска под домашний арест.
Локи не собирался заглядывать в Асгард перед тем, как в крайне ускоренном подобии эволюции обрести нижние конечности и выйти на сушу. Обычно никого не волновало, если он на несколько дней покидал дворец, толком не объяснив, куда отправляется, поэтому тритон не понимал, почему отлучки обеспокоили отца именно сейчас. Наверное, он пропустил слишком много пиров подряд, и Его Величество озаботилось тем, что это пагубно сказывается на имидже его семьи - видят волны, сам по себе младший принц его никогда особенно не интересовал.
В любых других обстоятельствах Локи терпеливо дождался бы окончания "проявления отеческой заботы" и вновь вернулся к привычной свободе. Но сейчас, когда желанная цель была близка, а каждый день промедления грозил тем, что Клинт разуверится в его возвращении, принц просто не мог бездействовать.
Единственным утешением было то, что посланные Одином стражники нашли Локи, когда тот уже собрал почти все необходимые для зелья ингредиенты, и время, проведенное в заточении в собственных покоях не прошло совсем уж зря. На тот момент, когда план побега был подготовлен и осуществлен, в руках у тритона уже был пузырек, в который оставалось добавить лишь "приманку" удильщика для того, чтобы его содержимое обрело желаемый эффект.

Несмотря на всю свою решимость осуществить задуманное, Локи далеко не сразу проглотил приготовленное зелье. Лаувейя - его мать, научившая его всем известным ему волшебным премудростям - не уставала повторять, что магия строится на равновесии, и если она нацелена на выполнение какого-то желания, в качестве компенсации возьмет что-то взамен. В случае превращения хвоста в ноги наиболее вероятным побочным эффектом была полная или частичная потеря какого-то органа чувств, и хотя методы усовершенствования рецепта и компенсации этого неудобства также были известны тритону, он опасался, что не сможет применить их, если, например, потеряет зрение.
Но отплывать назад, находясь уже на финишной черте, было не в привычках Локи, так что содержимое флакона перекочевало в его рот, как только он (повторно) убедился в том, что на берегу в лучах закатного солнца действительно видна фигура его проводника в мир людей.
К сожалению, трансформация должна была проходить в воде, и поэтому выбираться на берег принцу пришлось уже с незнакомыми конечностями и без жабр, что осложняло и без того непростую задачу. Из воды он толком так и не выполз, плюхнувшись на спину у кромки прибоя и снизу вверх глядя на Клинта.
"Привет, извини, что я так задержался", - хотел сказать он, но с его шевелящихся губ не слетело ни звука. Локи нахмурился, и попробовал снова: "Наверное, это и есть побочное действие..." - но снова не услышал даже шепота.
Внезапно ему пришло в голову, что со стороны он должен напоминать выброшенную на берег рыбу, которая так же беззвучно открывает и закрывает рот, и Локи зашелся смехом, который, впрочем, тоже не было слышно. Это была не истерика: ведь расстраиваться было не от чего. Зелье сработало, побочный эффект оказался наименее неприятным из возможных, а в ближайшем будущем его ждало столько возможностей, что временная потеря голоса и тяжесть во всем теле были сущей мелочью по сравнению с ними.

Локи не привык, чтобы кто-то делал ради него больше необходимого минимума, не получая ничего взамен.
В подводном царстве всё его существование строилось на принципе "услуга за услугу", и это при том, что большая часть народа предпочитала не афишировать, что им вообще требуются какие-то услуги младшего принца. А что поделать? - Все очень любили свою ауру честности и благородства, но без подлостей временами было совсем не обойтись. Локи, не стеснявшийся использовать хитрость, обман и магию, был в определенных случаях весьма полезным советчиком и союзником; он, в свою очередь, мало кому отказывал - убедившись, что любить его подданные никогда не будут, он готов был пользоваться и тем, что многие были ему чем-то обязаны.
Но поведение Клинта совершенно выбивалось из привычных Локи стандартов, и принц не знал, радует это его или нервирует. Он чувствовал себя увереннее всего, если знал, чего от него хочет собеседник, а тут... Когда они с Клинтом разговаривали сразу после кораблекрушения, всё было намного проще: там человеку надо было попасть на берег, и переговоры по большей части можно было считать деловыми. Сейчас же Клинт был, что называется, в своем элементе, и Локи был уверен, что даже отдача долга за спасение жизни не включала в себя такое количество внезапно свалившейся на него заботы.
Впрочем, тритону грех было жаловаться. Большую часть проблем, с которыми был сопряжен его выход на сушу, Клинт умудрился решить, предвосхищая просьбы своего гостя (которые было бы затруднительно озвучить при отсутствии голоса). Так не проще ли было, вместо того, чтобы беспокоиться о непривычном поведении спутника, принять его как данность, расслабиться и милостиво принять оказываемые знаки внимания? Осторожность, конечно, никогда не была лишней, но с приступами паранойи лучше было повременить.
Локи похлопал Клинта по плечу той рукой, которая инстинктивно обхватила человека за шею, когда его подняли на руки, заставляя посмотреть на себя в упор.
"Я в порядке, - медленно проартикулировал он, рассчитывая на то, что общие фразы по губам может прочитать каждый. Потом ткнул пальцем сначала на ноги, потом - на горло: - это временно."
Да, проблему коммуникации надо было решать как можно быстрее, но на берегу её решение точно не нашлось бы. Зато в королевском дворце (Локи предполагал, что места обитания людей имеют хоть какое-то сходство с домами тритонов) должно быть намного комфортнее.
Мысли о решении проблем заставили тритона с размаху хлопнуть себя по лбу, потом ткнуть Клинта пальцем в грудь и указать обратно на берег, где в пене прибоя, слегка присыпанная песком, лежала его сумка, без которой предстоящие дела оказались бы практически невыполнимыми.

По здравом размышлении проблема общения оказалась серьезнее, чем Локи думал поначалу. В своей способности сообщить Клинту о насущных потребностях вроде еды и отдыха тритон не сомневался, но вот более абстрактные (или хотя бы требующие большего многословия) концепции представляли значительные сложности. Наблюдая за тем, что говорит и как себя ведет человеческий принц, Локи всё больше убеждался, что объяснять свои пожелания относительно пребывания на суше на пальцах будет крайне затруднительно и, возможно, следовало в прошлую встречу оговорить некоторые моменты заранее. Оправданием этой недальновидности тритону служило то, что тогда он просто еще не знал всех масштабов политической трагедии, которую представлял собой Клинтон Фрэнсис.
Клинту, пожалуй, стоило прислушиваться к советам своего слуги: его скептицизм, конечно, для самого Локи был несколько оскорбителен, но с позиции незнакомого с ситуацией человека было вполне разумно ставить под сомнение странное поведение своего правителя. И ладно еще, когда странности демонстрировались в присутствии доверенного лица, а что, если Клинту вздумается во всеуслышанье назвать Локи своим спасителем и народным героем? Тритон удрученно вздохнул и покачал головой, представив себе эту нелепую картину.
Впрочем, в каком-то смысле немота была благом - по крайней мере для Клинта, который из-за нее был избавлен от непрекращающейся череды саркастичных комментариев, которыми сопровождались бы его действия в противном случае. В частности, путешествие по "служебным помещениям" дворца заслужило лишь выразительного закатывания глаз (которое человек всё равно не увидел, поскольку смотрел по большей части вперёд) - но как еще можно было отреагировать на такую наивную попытку оставить появление гостя в тайне? Слуги, конечно же, старательно делали вид, что ничего странного не происходит, но Локи плавники бы дал на отсечение, что через пару часов весь дворец - а за ним и всё королевство, поскольку дворцовая прислуга всегда изыщет возможность поболтать с камердинерами и горничными знатных особ, поварами, кухарками, бакалейщиками, портными и всеми остальными, кто подвернется под руку - будет знать о том, что принц нес на руках незнакомого (и скорее всего голого) мужчину, завернутого в плащ с его плеча.
Похоже, вернуть себе хвост и дар речи придется раньше, чем планировалось. Изначально Локи надеялся, что сможет усовершенствовать зелье, избавившись от побочных эффектов, без дополнительных трансформаций. Но если Клинт продолжит упорствовать в своих благородных заблуждениях, банального размахивания руками не хватит для того, чтобы его разубедить.
Оказавшись в спальне Клинта - несмотря на различия в образе жизни, ни с чем иным эту комнату нельзя было спутать - Локи всё же предпринял попытку обойтись подручными - простите за каламбур - средствами общения. Ткнув пальцем сначала на себя, а потом - за дверь, он выразительно помотал головой. Потом указал на свое горло, сделал круговое движение рукой, охватывающее всю комнату, и развел руками. Тритону смысл пантомимы казался очевидным: он не хотел выходить на люди, не разобравшись сначала в том, как ведется жизнь на суше, и не вернув себе голос.

Локи выразительно покивал на уточнение о том, что он не хочет выходить. Зачем Клинту надо было вытаскивать его на всеобщее обозрение, тритон понимал с трудом. Как будет выглядеть в глазах придворных неуклюжий немой юноша, который таращится на всё так, будто видит в первый раз, и вообще ведет себя как слабый умом? Во имя собственной гордости, если не собственных нервов, Локи не хотел для себя участи всеобщего посмешища, а местный принц, пользуясь той же логикой, не должен был желать себе прослыть идиотом, который таскает всяких убогих во дворец, а потом еще и хвалится этим.
Впрочем, поведение Клинта говорило о том, что благополучие Локи стоит для него на первом месте, пусть он и не совсем понимает, что пойдет тому на пользу, а что повредит. На предложения еды и отдыха Локи покачал головой, отказываясь. В сущности, ни то, ни другое ему бы не повредило, но о еде тритон пока еще не мог думать без приступа легкой дурноты (всё-таки глобальная трансформация тела не прошла для него бесследно), а на сон он не хотел тратить драгоценное время, которое мог бы провести за решением проблемы голоса. Чем быстрее он вернет себе речь и слегка освоится в новых реалиях, тем быстрее можно будет перейти к более близкому знакомству с миром людей. Возможно, если бы Локи мог донести до Клинта мысль о том, что запрет на выход из комнаты - мера сугубо временная, и вскоре он с удовольствием позволит принцу водить его куда угодно и показывать что угодно, тот перестал бы (крайне мужественно) дуться.
Мнение Локи о сообразительности своего компаньона, слегка приниженное вследствие его политической безграмотности, резко взлетело вверх после того, как у него в руках оказались предметы для рисования. Они, как и всё остальное, отличались от тех, которые принц использовал под водой, но ровные белые листы, похожие на тот, на котором была нарисована карта, и стило, оставляющее на нем черный след, не требовали дополнительных пояснений.
Немного неуклюже зажав между пальцами непривычно тонкий цилиндр, Локи набросал на листе котел с булькающей жидкостью внутри, каменный стол и ряды флаконов и пробирок. Лаборатория, укомплектованная тем, что людские волшебники (или аналогичные им личности) использовали в своей работе, нужна была ему в первую очередь. Лаувейя была уверена в том, что превращение в человека требует некоторого количества ингредиентов, которые существуют лишь на суше - именно их отсутствием объяснялись побочные эффекты - и Локи надеялся, что найдет всё необходимое, не отходя от котла.
Подумав, тритон нарисовал также что-то вроде озера внутри дворца: он не знал, есть ли у людей какие-то достаточно большие резервуары воды внутри зданий, но на всякий случай ему хотелось бы иметь неподалеку такое место, где он смог бы вернуться к своей естественной форме, если это потребуется.

Непрекращающаяся забота имела эффект, противоположный тому, на который, скорее всего, рассчитывал Клинт. Локи слишком привык к тому, что учтивыми с ним были лишь те, кому что-то нужно было от младшего сына Одина. Разумеется, большинство тритонов не было способно на притворство, так что он всегда знал, чего именно от них ждать, и поэтому сейчас поведение человека заставляло его искать скрытые мотивы и, не находя их, напрягаться еще больше.
Пожалуй, временная немота была сейчас скорее даром, чем проклятьем. Локи не поручился бы за свою способность сохранить благоразумие и не потребовать прямым текстом объяснить, чего именно от него ждут в обмен на такое всеобъемлющее содействие. Чем бы ни закончилось последующее выяснение отношений, вряд ли в дальнейшем Клинт продолжил бы так же искренне предлагать свою помощь.
А помощь, надо сказать, была весьма и весьма актуальна. Сотни деталей человеческой жизни, за которые взгляд Локи цеплялся, но разум не мог верно интерпретировать, грозили затопить его сознание избытком информации, и Клинт, в каждый конкретный момент времени удерживавший внимание тритона на каком-то одном, достаточно тривиальном действии, сам того не замечая, позволял ему не впадать в панику от осознания того, в насколько чуждом месте он оказался. Та же одежда - покровы из странных материалов, которыми люди украшали (или скрывали?) свои тела - была бы для Локи настоящей головоломкой, если бы ему пришлось разбираться с ней в одиночку.
Хождение на двух ногах, по крайней мере, было той проблемой, к которой тритон уже успел морально приготовиться. Полученное после трансформации тело имело определенные инстинкты, которые теоретически позволяли без труда управлять новыми конечностями, однако разум, ожидавший совершенно иных телодвижений, постоянно приходил с ними в противоречие. Из-за этого Локи очень быстро пришлось прекратить попытки самостоятельного передвижения и вцепиться в руку Клинта, полагаясь на поддержку человека каждый раз, когда неуклюжие движения грозили закончиться потерей равновесия. Локи ожесточенно скалился на свои ноги, даже не пытаясь поднять глаза и посмотреть, по каким коридорам они шли, или оценить, что думает о его "грации" принц. "Это всё - временные неудобства, - убеждал он себя, - немного тренировки, и я буду ходить так же уверенно, как плаваю." Впрочем, воодушевляющая речь не помогала справиться ни с раздражением, ни с мышцами, которых у него раньше не было, очень быстро заболевшими из-за непривычной еще нагрузки.
Когда прогулка была завершена и он смог плюхнуться на выросший перед ним стул, Локи облегченно вздохнул и, наконец, поднял голову, чтобы осмотреть новое помещение. Как и обещал, Клинт привел его в лабораторию, которая - по крайней мере на первый взгляд - была достаточно укомплектована, чтобы дать тритону всё необходимое. Однако мысль о том, что ему придется шаркать туда-сюда по внушительных размеров комнате, изучая колбочки и коробки, удручала заранее. Присутствие Клинта, пожалуй, облегчило бы задачу, но нельзя было забывать о том, что в его руках было целое государство, управление которым было приоритетнее помощи гостю, каким бы экзотическим он ни был.
Локи убедился, что внимание принца всё еще сосредоточено на нем, кивнул на дверь и приподнял брови в вопросительном жесте. Потом, подумав, что эту пантомиму слишком легко неверно истолковать, забрал у человека предусмотрительно прихваченные карандаш и бумагу и набросал на листе корону и трон, после чего вновь вопросительно кивнул в сторону двери.

Локи помахал уходящему Клинту рукой, поскольку это был единственный доступный ему способ попрощаться, и сосредоточился на изучении раскинувшихся перед ним алхимических горизонтов. Поставить перед собой цель и сосредоточиться на ее достижении, не обращая внимания ни на что другое - таков был его способ справиться с любыми эмоциями, которые могла бы вызвать столь радикальная, хоть и запланированная, смена обстановки. Предаваться панике можно, когда от твоей минутной слабости не будет зависеть твоя жизнь и свобода (не то, чтобы Локи не доверял Клинту, обещавшему ему полную безопасность, но привычка никогда не оставаться уязвимым, приобретенная за годы жизни в роли нелюбимого принца, давала о себе знать).
Передвижение по лаборатории в попытках разобраться с ингредиентами было именно таким мучительно неуклюжим и медленным, как и предполагал тритон. По счастью, стеллажи были сколочены на совесть и даже не качались, когда Локи цеплялся за них, перенося на полки большую часть своего веса. Хорошо, что у него было определенное представление о том, что именно нужно искать - и ориентировался он не на вкус, цвет или описание, которое в любом случае не мог прочитать, а на характерную магическую ауру - иначе он просто не смог бы себя заставить бесцельно слоняться вдоль шкафов.
Возможно, Локи стоило бы всё-таки начать с отдыха, ведь трансформационная магия простотой не грешила, а подгон зелья под новые ингредиенты требовал ясного ума и аккуратности. Но тритону не терпелось побыстрее устранить препятствие, возникшее на пути его интеграции в сухопутный мир, и если для этого придется поступиться частью личного комфорта - что ж, искусство требует жертв.
По понятным причинам любое сваренное зелье Локи мог опробовать только на себе; кроме того, ингредиенты, прихваченные со дна морского и не подлежащие замене, имелись лишь в ограниченных количествах; стоило постараться и добиться желаемого с первой попытки. Осознание риска придавало тритону внимательности и обостряло разум, так что варево, которое к концу дня кипело у него в котле, практически гарантированно должно было вернуть ему голос, сохранив при этом все остальные изменения тела. Однако для того, чтобы его выпить, необходимо было вначале вернуть себе привычную форму во избежание нежелательного взаимодействия новой смеси с тем, что уже влияло на его организм.
Клинт вернулся очень вовремя, продолжая уже замеченную тритоном тенденцию непроизвольно удовлетворять все его запросы. Локи в этот момент философски созерцал кипящий котел (насколько всё-таки легче было готовить зелья, не беспокоясь о том, чтобы обычная морская вода не испортила состав и не изыскивая магические способы подогрева), сложив руки на столешнице и опустив на них голову, и размышлял о том, где можно будет найти подходящих размеров резервуар с водой, чтобы произвести необходимые трансформации. Правда, когда дверь начала открываться, тритон рефлекторно вскинулся, вновь принимая сидячее положение, и приветственно махнул рукой.
В ответ на слова Клинта Локи утомленно, но довольно улыбнулся и кивком указал на практически готовое зелье. Устал он или нет, но спать прежде, чем плоды его трудов будут опробованы, принц не собирался. Взяв отложенный на край стола блокнот, Локи перелистнул его обратно на картинку с лужей внутри дома и вновь показал ее Клинту.

Последняя пара дней выдалась для Локи весьма напряженной. Хотя не спать по несколько суток ему приходилось и раньше, с такими  серьезными испытаниями тела и духа, как превращение в человека и экстренная адаптация к другому миру, он еще не сталкивался. Если добавить к этому резкий упадок сил, связанный с тем, что все срочные цели вроде бы уже достигнуты и можно отдыхать, то неудивительно, что до купальни Локи дотащился, еле-еле передвигая ноги и не опираясь, я почти повиснув на Клинте. Единственным, за что тритон беспокоился, была уже не гордость, а пузырек с зельем, который он всё это время бережно прижимал к груди, посчитав, что сумка - недостаточно надежное место для его переноса.
К сожалению, оценить красоту ванной комнаты по достоинству тритон не смог - всё слегка плыло перед глазами, и единственным, что его действительно интересовало, был выложенный цветной плиткой бассейн. Хорошо, что надежды Локи оправдались и подобное помещение вообще нашлось во дворце; в самом крайнем случае он планировал вернуться к океану, но сейчас понимал, что попросту не добрался бы туда в своем нынешнем состоянии.
На абсолютно все вопросы Клинта тритон просто кивал - всё равно объяснять двухступенчатую процедуру возвращения голоса пальцами и картинками было бы слишком муторно. Вопрос о пригодности водоема тоже был встречен согласием; более того, Локи, не медля ни секунды, скинул с себя одежду (ну, как "скинул" - путем судорожных подергиваний и странных телодвижений добился того, что тряпки остались лежать у его ног) и осторожно спустился в воду по удачно расположенным ступенькам.
Даже несмотря на непривычные конечности, не слишком пригодные для плавания, в своей стихии тритон сразу почувствовал себя лучше. Аккуратно поставив свой пузырек на краю бассейна - но не так близко, чтобы чьё-нибудь неосторожное движение могло его уронить - он отплыл подальше от края и постарался как можно выразительнее изобразить жестами, что что бы ни случилось дальше, Клинту следовало оставаться "на берегу".
Катализатором обратного превращения была, разумеется, вода. Однако простого соприкосновения с водой было недостаточно - мало ли какие неожиданности могут случиться на суше, ведь она не полностью лишена живительной влаги - нужно было эту воду вдохнуть. Сухопутному существу такое действие показалось бы слишком противоестественным, и даже Локи, привыкший к тому, что одинаково легко дышит и под, и над водой, стоило труда заставить свое измененное тело послушаться приказа разума.
Мозг, как правило, защищает себя от слишком больших потрясений, так что на этот раз, как и в первый, Локи на несколько мгновений потерял сознание, а когда очнулся, на месте ног снова был родной черный хвост, а бассейн внезапно оказался значительно теснее, чем был изначально. Пару минут тритон неподвижно лежал на дне, думая о том, каким идиотом надо быть, чтобы решиться проводить над собой такие эксперименты, но потом, вспомнив про оставленного на суше принца, частично вынырнул, опираясь хвостом на пол купальни.
- Со мной всё в порядке, так и было задумано, - поспешил успокоить он Клинта: хоть его общение с человеком было сравнительно недолгим, Локи уже проникся тем, насколько тот беспокоится о его благосостоянии. - Спасибо, что возился со мной всё это время.

Обычно Локи раздражало, если кто-то бесконечно допытывался, что он делает, как он это делает и что в итоге хочет получить. Но обычно любопытствующие имели в виду, что Локи нельзя доверять, поэтому единственным способом обезопасить себя является ежеминутный контроль, так что причины для раздражения были вполне законными. Клинт же спрашивал потому, что искренне интересовался всем происходящим, беспокоился и чувствовал свою ответственность - даже если бы он не сказал этого вслух, всё его поведение буквально кричало об этом - и поэтому тритон не ершился даже на те вопросы, ответы на которые были самоочевидны, вместо этого отвечая на них со спокойной улыбкой.
- Если я всё рассчитал правильно, то побочные эффекты должны исчезнуть, - Локи легко скользнул по воде, оказавшись прямо у бортика, рядом с которым стоял Клинт. - Понимаешь, при переходе из воды на сушу магия требует символов обоих миров, без этого совершенная трансформация невозможна. Но сейчас, когда у меня появилась возможность воспользоваться запасами ваших местных колдунов, я практически уверен в том, что сохраню голос и не потеряю ничего другого. Было бы проще, конечно, если бы я знал ваш письменный язык, - тритон пожал плечами, продолжая улыбаться, - но и так вышло неплохо; а с письменностью, думаю, я быстро разберусь.
Хорошо, что королевское воспитание и уроки матери помогали Локи сохранять спокойный вид, даже испытывая сильные эмоции. Совсем недавно он был едва ли не в отчаянии, представляя, какую непосильную задачу поставил перед собой, а сейчас, наоборот, его едва не распирало от восторга и любопытства при мысли о том, сколько нового предстоит узнать.
Когда речь пошла о бале, тритон автоматически стал прикидывать, как именно нужно повернуть историю о его появлении в стране (кстати, пора бы уже узнать, как называется то место, принцем которого является его человек, а то уже как-то неприлично всё еще пребывать в неведении), что можно будет узнать о социальной и политической ситуации и какую манеру поведения выбрать, чтобы казаться наиболее интересным собеседником. Локи всегда любил балы, на которых Асгард принимал делегации из соседних племен тритонов, и сейчас даже не сразу заметил, что в голосе Клинта совершенно отсутствует ожидаемый энтузиазм.
- Ты совсем не любишь балы? - без особой нужны спросил он, припоминая, что еще в их первую встречу человеческий принц говорил что-то о своей неприязни к государственным делам. - Даже если политика тебя не привлекает, там всегда можно найти, чем себя развлечь, - Локи изобразил глубокие раздумья. - Что ж, думаю, что смогу спасти тебя от скуки... если, конечно, ты согласишься с тем, что от танцев с девицами тебе мной прикрыться не удастся, - подмигнул он.

Разумеется, Клинт тут же бросился заверять в готовности помочь, стоило только Локи заикнуться о том, что в чем-то испытывает недостаток.
- Уверен, твоей помощи мне хватит с лихвой, - улыбнулся тритон, которому, признаться честно, не хотелось бы заниматься изучением письменности в компании незнакомых людей, которые будут смотреть на него, как на великовозрастного идиота, не имея представления о том, почему именно он до сих пор не умеет читать и писать. - Да я и раньше предпочитал до всего доходить самостоятельно; дома образование никогда не было в таком уж большом приоритете.
Если бы Локи был уверен, что слушателю будет интересно, он поделился бы своей теорией этногенеза, по которой выходило, что у тритонов гораздо больше общего с людьми, чем пытались изобразить и те, и другие; в том числе, сходство разговорной речи позволяло предположить, что письменность возможно постигнуть с минимальными усилиями.
Рассуждения человеческого принца о страданиях, которые ему приходилось испытывать на балах, тритон слушал со слегка насмешливой улыбкой. Клинт как-то слишком уж сильно упирал на общение с противоположным полом, как будто других развлечений - вроде издевок над знатными вельможами или поимки зарубежных дипломатов на слове - и не существовало вовсе. Впрочем, Клинт, с его прямолинейностью и, как бы нелепо это ни звучало даже в мыслях тритона, ненавязчивым благородством, вероятно, не считал подобные занятия достойными или же просто не был достаточно язвителен, чтобы находить в них удовольствие. Ну да ничего, когда Локи немного освоится в сухопутном обществе, он научит своего человека парочке-другой политических тонкостей.
А вот упоминание неизвестных дам, о которых принц отозвался с теплотой, неприятно кольнуло. Одно дело, когда Локи сам отправлял Клинта прочь под предлогом собственной занятности и его государственных дел, и совсем другое, если в непринужденной обстановке принц предпочтет его общество компании кого-то еще. Локи поразительно быстро привык к тому, что его компаньон постоянно следит за ним и благоговейно внимает каждому его слову; а тем, что Локи начинал считать своим, он решительно не готов был делиться с другими.
Хорошо, что новый приступ гостеприимства Клинта вовремя прервал мрачные мысли тритона, направлявшиеся в сторону создания незаметного яда на случай, если кому-нибудь взбредет в голову узурпировать внимание принца.
- Да, от ужина я бы не отказался, - со вздохом подтвердил Локи, желудок которого при упоминании перспективы пищи разразился гневной тирадой. - Только... - он слегка замешкался, - я предпочел бы пока не возвращать себе человеческий облик - это всегда стресс для организма. Ничего, если мы устроим вечернюю трапезу прямо здесь?

- У нас предпочтение всегда отдавалось воинскому искусству, - со вздохом ответил Локи, - и до какой-то степени этот приоритет оправдан. Мы не так уж часто воюем с другими тритонами, - поспешил пояснить он, чтобы у человека не сложилось неверное впечатление о подводном народе, - однако хищники в глубинах многочисленны, очень сильны и им совершенно безразличны политика и дипломатия. Защищать свои дома от нападений тех из них, кто хочет полакомиться нежным мясом или отвоевать себе новые охотничьи угодья, приходится регулярно, и если бы не постоянные тренировки, от нас остались бы лишь воспоминания да кости на морском дне, - Локи непроизвольно улыбнулся тому, с каким вниманием Клинт прислушивался к его рассказу: приятно было наконец-то встретить того, кто интересовался миром за пределами досягаемости собственного носа. - Однако методы защиты от чудовищ у нас на диво однобоки. Ты видел моих питомцев - Хугина и Мунина - и смог оценить, как они полезны и послушны; а ведь их собратья - одни из самых опасных наших противников. Тем не менее, магия, с помощью которой я их приручил, считается недостойной настоящего воина, и использование ее в бою покрывает его позором. Наука, которая помогла бы найти какие-то естественные способы сосуществования, тоже не в чести, и в результате у нас полно доблестных воинов, но половину жизни мы тратим на то, чтобы не вымереть, как вид, вместо того, чтобы заботиться о каком-нибудь прогрессе!
Локи мог бы еще долго распинаться на задевающую его за живое тему развития собственной расы, но его вовремя прервал стук в дверь, возвестивший прибытие ужина.
- Ну ты сам подумай, Клинт, какие у меня могут быть предпочтения? - хмыкнул тритон, с любопытством изучая разложенный перед ним ассортимент. - Но ты не переживай, я люблю пробовать всё новое, - добавил он, суя нос в первую попавшуюся тарелку и подхватывая с нее пальцами один из художественно разложенных по ней кусочков... чего-то. - У тебя проблемы с брачными перспективами? - прожевав и придя к выводу, что людская еда определенно ему нравится, продолжил разговор Локи. - На собственный опыт ссылаться не буду - по непонятным причинам никто не хочет выходить за меня замуж, - пошутил он, хотя соль шутки вряд ли дошла бы до сухопутного, который был не в курсе подводной жизни, - но брат никогда не жаловался на давление общественности; впрочем, он вообще всегда рад познакомиться с новой русалкой, независимо от перспектив брака. Кстати, - нахмурился он, - если ты - принц, то кто король? - хотя нет, их разговор при первой встрече практически не оставлял сомнений в том, что Клинт - единственный живой представитель правящей династии на данный момент. - То есть, почему ты до сих пор не король? - исправился тритон, - и почему просто не прикажешь тем, кто тебе надоедает, отстать?

Локи только диву давался, наблюдая, как его слова интерпретируются в совсем другом ключе, нежели тот, который имел в виду он сам. Где там что под водой развито? Локи был чуть ли не единственным тритоном, способным приручать диких тварей, и его умение повсеместно воспринималось как что-то постыдное и недостойное истинного воина. Но, по крайней мере, Клинт явно считал такой талант заслуживающим уважения и восхищения, что грело самолюбие.
- Надо будет как-нибудь организовать тебе прогулку по морским глубинам, - задумчиво проговорил Локи в перерывах между дегустацией многообразия человеческих блюд. - Что-то мне подсказывает, что удовольствия от подводной охоты ты получишь гораздо больше, чем я, - лукаво улыбнулся он, поднимая глаза на человека, который целенаправленно ел что-то одно. Тритон оценивающе покосился на это что-то, но решил, что лучше продолжит планомерное исследование, начавшееся с ближайших к нему тарелок и продвигавшееся к дальнему краю подноса.
- Это несправедливо! - воскликнул Локи, когда принц закончил объяснения о своих скорых матримониальных перспективах. В других обстоятельствах он бы со смаком обсмеял странные человеческие методы поиска супруги, но сейчас его слишком задело ограничение, наложенное на его человека. - Несправедливо и жестоко! Как можно было требовать такое, зная, что ты не можешь отказать? Это ведь не просто последняя просьба, это - управление всей твоей дальнейшей жизнью!
Локи, не раздумывая, схватил протянутый кубок и в несколько глотков осушил его. Горячая волна прошлась по глотке и пищеводу, но подводный народ тоже был не чужд горячительных напитков, а их настойки на водорослях отличались значительно большей крепостью, так что опьянение - по крайней мере от одного бокала - тритону не грозило.
- Прости, - поспешил исправиться он, когда мозг наконец угнался за языком. - Я не хотел оскорбить память твоей матери. Но... - "...мне трудно представить, чтобы моя собственная мама так бы со мной поступила" первым просилось с губ, а за ним "...я бы никогда не выполнил эту просьбу, будь она хоть самой распоследней!", - я бы, наверное, на твоем месте нашел какой-нибудь изощренный способ удовлетворить просьбу буквально, извратив при этом ее содержание, - Локи чуть виновато пожал плечами.

Локи в задумчивости плеснул хвостом, слушая, с каким восторгом и едва ли не благоговением Клинт говорит о возможности посетить подводное царство. В принципе, не так уж это было и невероятно - если далеко идущим планам тритона суждено воплотиться в жизнь, визит короля государства-союзника будет вполне ожидаем. Но до этого пока было, разумеется, очень далеко; и, вполне вероятно, Одина будет гораздо сложнее убедить в необходимости сотрудничества, чем кого-либо из обитателей суши.
Матримониальные традиции людей были для Локи загадкой, которая стала еще более таинственной после краткого экскурса в способы выбора невесты. Поэтому сходу предложить способ вывернуть последнюю просьбу матери себе на пользу тритон не смог; а потом его отвлекли рассуждения Клинта о том, какой тот хочет видеть свою будущую супругу. Судя по всему, понятие династического брака было сухопутным не чуждо, но принц, чье отношение к трону Локи уже узнал раньше, и здесь придерживался романтических взглядов. "Жениться по любви, ну надо же!" - невольно улыбнулся тритон.
- Изливание души - процедура гораздо более продолжительная, и обычно предваряемая длительными возлияниями, - успокоил собеседника Локи, - а ты, скорее, просто немного подумал вслух. Я бы, кстати, нашел себе девицу, которую будет не видно и не слышно, - и условия просьбы выполнены, и никаких препятствий единоличному правлению и душевному спокойствию, - предложил свой, весьма циничный вариант он. Впрочем, "женись и отрави супругу после того, как она принесет наследника", звучало бы гораздо хуже. - Конечно, если любовь потом всё же найдется, жена окажется несколько лишней. Хотя... у вас тут как, бывают фаворитки у королей? - полюбопытствовал он. - Если да, то и с наличием любовницы проблем не будет.
Ничего оскорбительного, говоря о фаворитках, Локи в виду не имел. Лаувейя - его мать - была как раз одной из фавориток Одина, а он сам - официально признанным бастардом.
За рассуждениями о надвигающемся браке Клинта тритон чуть не забыл о его последнем вопросе. Бессознательным жестом заправив почти высохшие волосы за ухо и проведя пальцами по жабрам, Локи задумчиво посмотрел на стоящий чуть в отдалении флакон с зельем. Как бы ни хотелось ему оставаться в более привычной и комфортной форме, так он ничего не добьется. Решительно выдохнув, тритон потянулся к зелью.