Никогда Мерлин еще не чувствовал себя таким идиотом. Нет, конечно, бывали случаи, но чтобы так... В общем, в этом взводе он не продержался и недели. Его личный, так сказать, антирекорд. В позапрошлом он пробыл аж месяц, что, кстати, тоже был своеобразный рекорд, потому что два взвода назад Эмрису удалось продержаться две недели, а с самого начала - две с половиной. Что самое интересное, Мерлин ничего плохо не делал, просто не успевал, если быть честным. С точки зрения профессиональных качеств, к нему вообще нельзя было придраться. Общий язык с солдатами тоже вроде бы находился, как и с начальством, но все равно что-то было не так.
Первый раз, когда его перевели в другой взвод, он решил, что так действительно будет лучше, потому что сержант там был так себе. Ну, по крайней мере с точки зрения Мерлина, который считал, что хороший сержант не станет палить в своих подчиненных из автомата. Второй перевод его крайне огорчил, потому что он успел стать полноправным членом команды и привыкнуть к оборудованию. Командир старательно отводил взгляд, что совершенно не свойственно для здорового мужика, голыми руками задушившего террориста-смертника. И тут Мерлин понял, что что-то не так.
В третьем взводе он изо всех сил пытался быть образцовым связистом. Когда говорили, что Мерлин хорош, то именно это и имели ввиду. Он был из тех энтузиастов, способных запустить беспроводную сеть, имея в кармане несколько монеток и пару проводков. Так кого дьявола его пинают из одного взвода в другой?!
- Ребята стали какими-то нервными, без обид, Эмрис, - сказал ему сержант из третьего взвода и написал рапорт.
- Наверное, ты просто слишком смазлив, - отметил сержант из взвода номер четыре. Или из второго? В любом случае, Мерлин уже сбился со счета и забыл по какой причине и куда его переводили.
Впрочем, он всегда жаловался на паршивую память. Когда ты приходишь в себя в больнице, а врачи нервно цокают языками и говорят, что никто бы не выжил в этой страшной аварии, а у тебя - ни царапины - это, как минимум, странно. Еще более странен тот факт, что ты ничего не помнишь о себе, кроме того, что тебя зовут Мерлин. И всё. Ни о семье, ни о друзьях, ни даже чем ты занимался до этого. При этому, врачи утверждают, что с тобой все нормально, даже анализы все в норме и они тебя не кормили никакими лекарствами, просто твой мозг почему-то решил впасть в кому. Паршивое, надо сказать, чувство, но и к нему можно привыкнуть. В конце концов, он преодолел это, получил новое имя, образование и новую жизнь, хотя обстоятельства старой все никак не давали покоя.
Мерлин решил, что это его последний взвод. Если и отсюда его "попросят", то он попросит перевода домой, ударится головой о стену и скажет, что ему примерещились единороги в мелкий горошек. Все лучше, чем торчать тут, когда даже вещи распаковывать не дают, направляя то в один взвод, то в другой.
И вот он стоял навытяжку перед своим новым командиром и думал, как бы не лечь на песочек, не свернуться клубком и не повыть. Это могло оказаться даже действеннее, чем единороги, хотя единороги - это последнее, что возникало в мозгу при взгляде на сержанта.
— Рад приветствовать, капрал Мерлин. А имя-то у вас есть?
Мерлин изменился в лице, не ожидая услышать в ответ вполне себе спокойный вопрос. А где возмущенный рев? Где подножка или публичное объяснение, как у них тут себя ведут с командирами? Парень подозрительно прищурился. Не отправили ли его во взвод, куда отсылали самых больших "неудачников"? Впрочем, даже если так, то он точно по адресу.
- Это и есть мое имя, сэр, - Мерлин переступил с ноги на ногу, поправил рюкзак, куда сгрузил все лично смонтированные передатчики, кучу запчастей и оборудования, так что для вещей почти не осталось места. - Меня прислали на место капрала Персона, сэр. Могу я посмотреть на его оборудование?
Оборудование - вот что больше всего его всегда волновало. А вдруг прошлый радист был редкостным идиотом и оставил после себя убогое наследство. Не смотря на то, что изначально все оборудование было стандартным, каждый из связистов вносил что-то свое и ревностно охранял собственные тайны. Мерлин хотел к своим передатчикам и рациям. Его немного напрягал этот сержант.

В целом, сержант ему понравился. Этот не был похож на человека, который будет стрелять по своим подчиненным, если ему не понравится, как у них вычищены сапоги. Или похож? На всякий случай, Мерлин пристально вгляделся в лицо своего нового командира. Мало ли. Вдруг у этого пунктики еще похуже, чем у предыдущих. Всё-таки война плохо на людей влияет.
- Мне кажется, наш капитан тоже скоро посвятит жизнь какой-нибудь религии, так презренно он относится к состоянию оборудования, от которого зависит исход операций и жизни солдат, - пробурчал себе под нос Мерлин - привычка неискоренимая, но очень опасная, если кто-то, о ком ты говоришь, обладает хорошим слухом.
Если первые пять минут его отношение к сержанту было настороженно-заинтересованным, то потом парень понял, что его командир ему нравится. Как может не нравится человек, который разбирается во всем радиооборудовании? Отличный чувак, без вариантов! Правда, после того, как Мерлина подвели к его новым "игрушкам", радиста перестало интересовать всё, кроме предмета их бесед. Он полностью погрузился в изучение, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы всё это собрать и разобрать. Даже знакомство с командой так его не прельщало, как возможность провести целый вечер, разбираясь с оборудованием.
***
Мерлин устало бухнулся прямо на разогретый песок. Разумеется, рюкзак он поставил очень осторожно и бережно, потому что там было оборудование которое парень никому не доверял. Солдаты имели очень неприятную особенность ломать всё, к чему притрагивались. Иногда Мерлину казалось, что у них проблемы с этим самым... тактильным восприятием или, попросту говоря, слишком много дурной силы, которую некоторым просто не терпится к чему-нибудь приложить. Мерлин не хотел, чтобы этим чем-нибудь стало его драгоценное оборудование.
Все складывалось не слишком хорошо. То есть, были, конечно, положительные моменты, но проблемы лично у связиста преобладали. И все равно он упорно сцепил зубы и терпел.
Уже только по одному тону капитана Мерлин понял, что взвод Брэда Колберта - его последний шанс. Не в том плане, что потом жизнь будет кончена, а в том, что тогда связиста вполне могут заклеймить "неудачником", "бездарем" и прочими не слишком приятными прозвищами, о которых узнают все вокруг. А что может быть хуже подобного ярлыка? Ну, кроме смерти в лапах талибов, но это уже такие придирки, право слово. Мерлин очень боялся признания собственного не профессионализма. Хотя бы потому, что он был профессионалом в свои неполные двадцать три. Не смотря на то, что парень сам порывался увольняться, паниковал и нервничал, сама мысль о том, что придется вернуться домой (хотя у него и дома-то своего собственного не было, только комната в общежитии) и заняться чем-то обыкновенным (пусть даже тренировкой тех же новичков на теплой и сухой базе) заставляла его вскакивать ночью, словно от кошмара. Домой Мерлин не хотел.
Он опустил взгляд на собственные руки. Выглядели они довольно неплохо. Ну, если учесть то, как должны выглядеть ладони, когда у тебя в руках взрывается устройство для передачи данных. Самым натуральным образом взрывается, со столбом искр и запахом паленых проводов. Его же пальцы были черными от копоти, но совсем не обуглившимися. Повезло - мог бы сказать кто-то, но слишком уж странным было это везение.
- Эй, мне теперь стоит бояться брать в руки рацию? Вдруг рванет прямо в лицо, - Мерлина обдало волной горячего песка - это один из солдат прошел мимо, намеренно подняв в воздух стену песчинок. - Персон хотя бы веселил всех в эфире, а не переводил казенное имущество.
Вполне заслуженные обвинения. Могли бы быть, если бы парень знал, что именно он сделал не так и вообще сделал ли. То, что некоторым солдатам он не слишком нравился, было понятно и объяснимо, как и то, что с остальными отношения были ровные и даже дружеские. Но вот сейчас было действительно обидно и неприятно.
- Я не хочу ждать пиздеца еще и от своих же, - на загривок легла чужая рука и Мерлин зашипел, моментально сжавшись. Если бы мог, он бы сейчас выпустил когти. Солдаты умели причинить боль, не слишком напрягаясь сами. - Подумай, может как раз самое время свалить?
- Я учту всю критику, если она будет конструктивной и коснется моих профессиональных качеств, - он всегда старался сохранять ровный и сдержанный тон. Впрочем, сейчас Мерлин почти клокотал от злости. - И не от такой тупой коряги, как ты. Даже новобранцы уже научились бы пользоваться передатчиками.
В ответ радист получил пинок под ребра носком ботинка и скрючился на песке. Только приближающийся сержант заставил его сделать вид, что просто нужно покопаться в рюкзаке. Мерлин не любил идти на конфликт, устраивать разбор полетов и вообще как-то выделяться. Сейчас его больше интересовал тот факт, какого черта произошло то, что произошло.
- Сэр. Я не знаю, почему это произошло, - Мерлин не паниковал, совсем нет. Он был слишком взрослым, зрелым человеком, чтобы впадать в панику. А руки трясутся - так это потому, что от взрыва еще не отошел. И никак иначе. Признавать собственные ошибки - сложно, но сложнее вдвойне, когда ты понимаешь, что накосячил, но не знаешь, где именно. От этого вообще становится как-то не по себе. Он поднялся только со второго раза, когда ребра перестали ныть, но все же принял вертикальное положение, вытянувшись перед сержантом Колбертом. - Эта рация была совершенно исправна. Я лично ее собирал перед вылазкой. Конечно, я... Я мог накосячить, сэр, но я уверен, что всё было в порядке.
Ничего слишком уж страшного не произошло, Мерлин за десять минут собрал относительно неплохо работающее устройство из двух нерабочих передатчиков, но что, если бы у них не было этих десяти минут? Что, если бы все происходило посреди боя, а не перед штурмом бараков? Вот Мерлин держит в руках рацию, злится на бестолкового солдата, который проигнорировал выданные координаты, а через мгновение эта самая рация просто берет и взрывается. Нежданчик.
Вокруг солдаты разбивают временный лагерь, действуя быстро и слажено, а Мерлин чувствует себя самым больший идиотом во Вселенной. Он рассеянно проводит ладонью по щеке, оставляя на ней след копоти с ладони.

Мерлин отчаянно терпеть не мог, когда за него заступались. Совершенно не важно при каких обстоятельствах это произошло, но за то время, что он служил, это качество гипертрофировалось и теперь каждый раз очень давило на гордость. Касалось дело непосредственно отношений с сослуживцами или простых бытовых вопросов - не важно. Мерлин так устал к снисходительному отношению со стороны коллег, что каждый раз неизменно обрастал трехдюймовыми шипами, стоило только кому-то хотя бы попытаться проявить заботу или заступиться за него. Возможно, с этим стоило как-то бороться, но не сейчас  не сегодня, а потому Мерлин просто показывал зубы по любому поводу, благо, он научился делать это превосходно. Лучше разве что с оборудованием разбирался.
Он понимал, что командир ратует за здоровую атмосферу во взводе, потому что от того, насколько сплоченная команда, зависит очень многое, но все равно не желал, чтобы неприязнь некоторых солдат стала причиной изменения к нему отношения сержанта Колберта. В общем, тараканы в голове у Мерлина свили гнездо и охамели от безнаказанности. В то же время, он был рад, что сержант не стал ни разбирать причину такого поведения рации, ни кинулся ободряюще хлопать его по плечам, чтобы как-то утешить. Парень сам постарается разобраться, что же случилось, чтобы избежать подобных последствий в будущем. Должна же быть хоть какая-то причина. И он найдет ее в ближайшие дни.
Увы, заниматься поломкой было некогда, потому что им предстояла передислокация, которая хоть и не была сложной, но могла доставить определенные трудности всем без исключения. Ему, как водителю, в том числе.
На лбу у Мерлина выступила испарина. Он крепче сжал руль и нахмурился, пытаясь понять, что происходит. Если бы он сам не вел машину, то решил бы, что они никуда не едут, а просто стоят на месте с включенным двигателем. Странное и немного дикое ощущение. Хотелось включить пятую передачу и выжать педаль газа до упора, так чтобы мотор взревел. Мерлин бы так и сделал, если бы не четкое осознание того, что чрезмерное увеличение скорости на мосту чревато серьезными последствиями, возможно даже смертельными. И виноват в этом будет он. Но что вообще за чертовщина происходит? Мерлин слизнул с верхней губы капельку пота и тряхнул головой. Без паники.
- Сэр? - он хотел было озвучит очевидное, спросить у сержанта, что вообще происходит и как это понимать, но в последний момент прикусил язык. В конце концов, вряд ли Колберт вообще в курсе, почему этот чертов мост не заканчивается. Вряд ли вообще кто-то в курсе, если, конечно, это не дурацкий сон Мерлина. О, в последнее время его начали мучить довольно странные сны. Не кошмары, но что-то настолько сюрреалистичное и реальное, что связист предпочитал ложиться спать только тогда, когда совсем выдохнется, тогда можно было спокойно проспать до подъема. Решив не нагнетать обстановку, Мерлин только кивнул. - Есть, сэр.
И прибавил ходу. Впрочем, это не помогло от слова "совсем". Он даже был рад решению сержанта добраться на ту сторону своим ходом. Мерлину, как, наверное, и всем солдатам, не терпелось покинуть этот мост, а потому собрались и двинулись в путь все очень быстро. В голову стукнула мысль, что какая-то неведомая сила просто не пускала дальше технику, но это было так глупо, что парень предпочел не думать о подобных нелепостях, а сосредоточиться на мерном переставлении ног, чтобы хоть как-то отвлечься.
Кажется, выдохнул он только тогда, когда ступил на твердую землю. Ноги неприятно подрагивали, а один брошенный взгляд на оставленный транспорт, заставил Мерлина крепко зажмуриться.
Если солдаты и собрались роптать, то только после того, как разобьют лагерь, потому что, подчиняясь приказу капитана, они довольно резво принялись за работу. Мерлин тоже помогал в меру своих сил, но все время поглядывал туда, на мост, будто просто не смотреть было выше его сил.
Он как раз раскатывал очередную палатку, а рядом с ним несколько солдат уже поставили другую - с гибкими прутьями в основе, но с тяжелым каркасом, чтобы ветром не унесло. Они делали это несколько сотен раз, если не больше, а потому работали слажено и быстро. В какой-то момент кто-то решил совместить приятное с полезным и отточить свои навыки остроумия. Мерлин не расслышал, что конкретно ему сказали, но это было что-то обидное, связанное с его мамой. То обстоятельство, что собственную мать он не помнил, ничего не меняло. Парень вскинулся, зло глядя на обидчика, и собрался было ответить что-то не менее обидное, когда палатка просто "схлопнулась". Один из прутьев хлестнул остроумного солдата по лицу, тот заорал и отскочил, прижимая ладонь к щеке.
- Твою мать! -  Мерлин только успел повернуть голову, чтобы понаблюдать за тем, как подобная участь постигла и другую палатку. К счастью, в этот раз никто не пострадал.
- Пошел бы ты костер помог развести, а то зацепит еще. Я сам смываюсь от греха подальше, собирать сушняк, - его дружески похлопали по плечу и Мерлин был вынужден признать, что идея не участвовать при разбивке лагеря очень дельная и нужно бы воплотить ее в жизнь.
Странное поведение палаток быстро бы вылетело из головы парня, если бы не этот мост. Солдаты и так пребывали в крайне мрачном расположении духа, а тут еще и палатки. В любом случае, Мерлин старался не поддаваться общим настроениям. Отвлечься помог предполагаемый костер. Сухие ветки гореть отказывались, сколько бы радист не щелкал зажигалкой. Не горели вот и всё. На пару замечаний о том, что "надо бы это всё бензинчиком", он реагировал лишь оттопыренным средним пальцем, а минут через двадцать ему всё это надоело.
- Ну и нахрен. Можете не гореть, если что-то не нравится, - раздраженно сообщил Мерлин веткам, отбрасывая зажигалку. Кончики пальцев на мгновение защипало, как если бы он схватил горящую свечу очень близко к огоньку. А потом дрова вспыхнули сами собой. Да еще как вспыхнули - огонь взметнулся на полметра, выбрасывая сноп искр. Лицо обдало жаром, так что мысленно парень уже успел попрощаться не только с бровями и волосами, но и с кожей лица. - Черт!
Лишь спустя пару секунд, когда Мерлин осознал, что он еще и цел, беглый осмотр подтвердил, что никаких ожогов кожи нет. Сердце ухнуло куда-то в пятки, а потом заколотилось где-то в районе горла. Неужели опять?

Мерлин понимал, что не сможет уснуть. Нет, конечно, стоит только ему принять горизонтальное положение, как его моментально "вырубит" после произошедших событий, но сейчас сон был ему никак не на руку. Как можно быстрее нужно было восстановить связь. Плевать, что после этого он останется совершенно без сил, главное, чтобы они смогли связаться с остальным лагерем, а остальные неудобства можно было перетерпеть. И дело даже не в том, что сухпайка может не хватить (не впервой им оказываться без еды, можно и подстрелить кого-то) и что их может ждать засада. Дело в этой чертовой реке, этом хреновом мосте и том, что там произошло. Мерлину очень не хотелось оставаться без связи, когда вокруг творится что-то такое, что нельзя объяснить научными фактами, а именно это сейчас и происходило.
Он выгрузил всё, что им удалось "спасти" из хамви, осмотрел добычу и сокрушенно покачал головой. Нужно быть действительно гением, чтобы собрать из этого хотя бы одно работающее устройство, ну или магом. Ха-ха. Для начала, парень разобрал всё, что разбиралось. А что не разбиралось, то довел до такого состояния, когда можно было разобрать. Разложив это богатство на столе, радист надолго завис над ним, упершись ладонями в походный стол и раскачиваясь так, словно впал в транс. Именно в таком состоянии его застал один из солдат - приятный малый с хитрыми зелеными глазами и открытой улыбкой. Он не испытывал к Мерлину враждебности, но тоже иногда пытался заступаться, что вызывало короткие вспышки раздражения, но, в целом, нравился парню.
- Привет... Ого! Что вообще случилось? - да уж, тут кто угодно удивится и будет совершенно прав.
- Привет, Люк. Да так... Небольшая поломка, видимо, эээ... неосторожная транспортировка, - неуверенно соврал Мерлин и, видя недоверчивый взгляд сослуживца, поспешил широко ему улыбнуться. Кажется, помогло.
- Слушай, а почему вы с Айсменом не пригнали хамви? - очень резонный вопрос и Люк, как и все солдаты, имели на это полное право. Задавать вопросы. Только вот, кажется, они с сержантом не придумали на них правильных ответов. Не правдивых, а именно правильных.
- Да мы хотели, но сержант... В общем, решил, что ничего с ними не случится и лучше не гонять лишний раз, внимания не привлекать, - Мерлин закусил губу и почувствовал себя идиотом. - Но завтра с утра мы заберем их.
Люк прищурился, но этот взгляд мог означать, в принципе, что угодно. Солдаты прекрасно умели скрывать свои истинные эмоции, а вот у самого связиста это не всегда получалось.
- Понятно. Но ты это... обращайся, если нужна помощь.
- Да-да, конечно, - парень тряхнул головой, затем снова кивнул и склонился над деталями. - Обязательно.
Увидев, что на него больше не обращают внимания, не желают продолжать разговор и отвечать на вопросы, Люк еще немного потоптался у входа и ушел, бросив напоследок:
- Кстати, как только вы ушли, мы без проблем палатки и поставили. Не знаю, что с ними было.
- Ага, - рассеянно отозвался Мерлин и чуть не упустил лампочку-индикатор. Вообще замечательно.
Вспомнив, что свой рюкзак он бросил где-то снаружи, парень поспешил втащить его внутрь, обнаружив, что на него кто-то умудрился положить странную и явно самодельную фигурку. Радист так и не преуспел в попытках отгадать, что же это такое. Бросив это гиблое дело, парень просто сунул странную штуку в карман и занялся делом.
Увы, в делах он тоже не преуспел. За два часа до рассвета не получилось выдавить из рации ни одного даже самого тихого шипения. Мерлин хотел попробовать еще один тип соединения проводов, но его наконец сморил сон. Прямо в ужасно неудобной, скрюченной позе. В ней он и проспал до самого рассвета. А разбудил парня, да и весь лагерь, совсем не сигнал подъема.
Раздавшийся грохот можно было сравнить с шумом, который издает такой маленький реактивный самолетик, пролетая в паре десятков метров у тебя над головой. Мерлин подскочил, словно ужаленный, первым делом хватаясь за винтовку. Их обнаружили? Только вот, судя по крикам, случилось нечто иное. Что именно, радист понял, когда выскочил из палатки, все так же крепко сжимая винтовку.
Мост падал. Просто с шумом, треском, гулом разваливался на куски и опускался в воду, унося с собой хамви и оставшееся снаряжение. Падал зловеще медленно, будто бы в замедленной съемке, что ничуть не умаляло громкости его разрушения. Рядом выругался кто-то из солдат, а может это был и сам Мерлин.
Он видел достаточно много взрывов, в том числе таких, которые призваны разрушить мосты. Это на взрыв не было похоже. На что угодно, но только не на взрыв. Парень судорожно сглотнул и поискал глазами сержанта. Вот уж кому придется как-то успокаивать солдат, потому что, кажется, они в полной заднице.

Мерлин отвлекся от наблюдения за мостом и обвел взглядом своих сослуживцев. Многие из них недоуменно таращились на то, что совсем недавно было переправой, на их лицах застыло выражение шока, негодования, возмущения и удивления. Если бы радист сам не побывал на этом проклятом мосту, то тоже решил бы, что это какая-то нелепая и дикая случайность. Разумеется, больше всего солдатам было жалко хамви и оборудование. Мерлину тоже было бы его жаль, если бы не одно маленькое "но" - он прекрасно видел, в каком именно состоянии это все находилось. У них не было никакого шанса реанимировать технику. Вообще. Оборудование, впрочем, тоже. Парень бросил короткий взгляд на тент, под который он стащил все остатки переговорных устройств. Замечательно. Теперь всё ложится на его плечи. Не то чтобы он боялся ответственности, но хотелось бы, чтобы от его неудачи не пострадало бы столько народу.
Мерлин опустил винтовку и шумно выдохнул. Если раньше всё это ему просто не нравилось, то теперь медленно, но верно превращалось в пиздец. Кажется, сержант Колберт был с ним солидарен, по крайней мере, если судить по лицу. Мерлин несколько секунд смотрел на человека, с которым они вчера побывали на этом самом мосту и едва не были съедены заживо. Как и многие, если не все, солдаты, он уважал сержанта и даже восхищался им, а потому очень не хотел ударить в грязь лицом в первую очередь перед ним, а уж потом перед взводом. Если посудить, то Колберт был именно тем командиром, за которым можно пойти и в огонь, и в воду, как бы пафосно это ни звучало. Мерлин лишь спустя несколько мгновений понял, что к нему вообще-то обратились, вздрогнул и отвел глаза, принимаясь лихорадочно соображать, что именно за вопрос был задан. Наконец, он все же понял, что вопрос может быть задан исключительно об оборудовании и связи, а потому решил ответить так, будто все слышал и понял.
- Я разобрал всё, что можно было разобрать, но новости пока не утешительные, - Мерлин поскреб затылок, не выбритый гладко, как у многих солдат, и пожал плечами. - Пойдемте покажу, сэр.
Стол оставался именно в тот состоянии, в котором Мерлин его оставлял - его ровным слоем покрывали детали, а в центре гордо высилось то, что удалось из всего этого собрать. Не станция связи в прямом понимании слова, а предмет, явно сдобренный фантазией и собственными изобретениями самого Мерлина. Ночью он так и не смог запустить плод собственных трудов, но сейчас ему очень хотелось, чтобы хоть что-то в их чертовом походе работало так, как надо. В конце концов, он ведь отличный связист, на хорошем счету не только у начальства, но и сослуживцев, так какого же хрена?!
- Все детали были в ужасном состоянии, если бы я не проверял их перед  выходом, то решил бы, что кто-то намеренно все подменил, - Мерлин колдовал над рациями и не переставал болтать, то ли от волнения, то ли просто от того, что ему нужно было с кем-то поделиться. Кончики пальцев слегка покалывало, но парень решил, что причина кроется в усталости и том, что он практически не спал ночью, а то время, что все же удалось урвать для сна, провел в ужасно неудобном положении. Затекло, видимо, что-то. - Я прошерстил чуть ли не все возможные варианты и комбинации. Даже то оборудование, которое мы изначально вынесли, оно тоже... ну, немного не такое, как должно быть.
Радист закусил губу и щелкнул тумблером. Ничего не произошло. Совсем. Из динамика не донеслось никакого звука, даже обычного шипения, которое, как правило, сопровождает работу подобных приборов, а таких странных - и подавно. Мерлин раздосадованно выдохнул, барабаня пальцами по железному корпусу, второй рукой он уперся в стол и только тогда ощутил, что покалывание стало сильнее.
- Я еще поработаю... -  и тут в динамике едва слышно зашипело. Мерлин тут же встрепенулся, наклоняясь над прибором и едва не утыкаясь носом в его внутренности, так как крышку он снял за секунду до этого. Да, определенно, кажется, что-то получалось. - Надо вынести его на улицу. Может там будет лучше прием.
Радист преобразился - в глазах появился яркий блеск, пальцы чуть подрагивали, а крылья носа - трепетали, словно он учуял добычу и теперь та от него не уйдет. В сущности, так и было.
Когда они с сержантом вынесли оборудование на свежий воздух, а Мерлин подкрутил несколько ручек, шум стал громче. Связист еще немного поколдовал над настройками и вдруг понял, что это никакой не шум, звуки больше напоминали очень тихий и очень быстрый шепотом. Парень нахмурился, немного двинул ползунок и характер звука изменился.
Теперь из динамика лилась музыка. Самая настоящая, но очень странная музыка, перемежающаяся словами на языке, которого Мерлин не мог разобрать. Непонятные музыкальные инструменты то плакали, словно безутешная вдова, то звенели, будто горный ручей, менялась тональность, темп, ритм, но это было так гармонично, что невозможно было не заслушаться. Парень никогда не сталкивался ни с чем подобным за всю свою карьеру в армии, а потому поискал поддержки у старшего по званию.
- Сэр... - Мерлин развернулся и с ужасом уставился в медленно стекленеющие глаза сержанта Колберта. - Сэр?

Мерлин уже начинал уставать удивляться. Серьезно. Когда вокруг творится такая чертовщина, что все законы физики, биологии и здравого смысла просто перестают действовать, довольно сложно сохранять не только присутствие духа, но и критическую оценку ситуации. Он всегда считал себя человеком, открытым для всего нового, но, пожалуй, это новое было немного не для него. Узнать, что при определенном стечении обстоятельств костры могут вспыхивать просто так, рации взрываться у тебя в руках тоже без всякой причины, а оборудование и машины стареют за несколько часов на несколько сотен лет, стоя на мостах, которые могут развалиться за считанные минуты, так вот узнавать это приятно, но как-то невольно хочется, чтобы всё происходило не с тобой, а где-нибудь на экране в кинотеатре, а ты бы сидел в компании, хрустел попкорном и вставлял свои едкие ремарки на тему того, что такого в жизни никогда не случится. Мерлина больше устраивал этот вариант, но, за неимением лучшего, приходилось довольствоваться тем, что выдала судьба.
Он реально испугался. Сержант Колберт сейчас походил на самого настоящего зомби, только что не ходил с вытянутыми руками по лагерю и не стонал: "Мозгииииии!". Мерлин почувствовал, как его собственные мозги начинают вскипать. Из рации продолжала нестись странная музыка, а сержант стоят и не шевелился. Наверное, если бы он сейчас дернулся, у Мерлина бы случился разрыв сердца.
Нужно позвать на помощь. К черту конспирацию и то, что солдаты и так уже на взводе. Они не знают, что случилось на мосту, а значит транс сержанта не будет для них таким уже серьезным ударом. Переживут.
Парень растерянно оглянулся по сторонам и душа его, собрав все манатки, переехала жить в пятки, как в самое спокойное сейчас место. Мерлин бы и сам не отказался рвануть за ней. Солдаты стояли на местах и смотрели перед собой такими же стеклянными глазами, как и сержант. Капрал нервно сглотнул и впился ногтями в ладони, чтобы вот прямо сейчас не предаться позорной панике, хотя очень сильно хотелось.
Он заметался среди сослуживцев, подбегая то к одному, то к другому, с надеждой вглядываясь в их лица, но не находил в них ни капли осмысленности. Такое впечатление, что люди все разом сошли с ума. А музыка продолжала звучать. Мерлин тихо всхлипнул и потряс за плечи Люка, который стоял неподалеку от станции связи и блаженно улыбался. Люк не реагировал.
Казалось бы, это самое страшное, что могло случиться, но потом радист краем глаза уловил на периферии зрения какое-то движение и резко обернулся, чтобы в следующую секунду попятиться, едва не налететь на солдата и упасть на землю, продолжая отползать назад.
Люди задвигались. Кажется, первым это сделал сержант Колберт, Мерлин не заметил точно, ему было не до этого, а потом в движение пришли все. Лишь спустя пару секунд до парня дошло, что движения совсем не хаотичные, в них есть система и, если брать во внимание звучащую музыку, это танец. Самый настоящий танец, пусть он и дико смотрелся на этой богов забытой земле. Слишком дико. И страшно.
Решив больше не экспериментировать с попытками докричаться до солдат, Мерлин поднялся на ноги и в два прыжка преодолел расстояние до станции связи, которую сам же и сделал. Сложно танцевать без музыки, правда? Он еще раз бросил взгляд на выделывающих странные па солдат и выключил рацию. Ничего. То есть, ничего не изменилось, музыка продолжала звучать, будто так и надо, а вовсе он тут и не выключил ничего.
В глазах вновь потемнело, но на этот раз радист справился с собою значительно быстрее, чем раньше. Потом можно будет предаться размышлениям и панике, а сейчас надо действовать. Он буквально отодрал крышку, прикрывающую аккумулятор, чтобы безжалостно выдрать его вместе со всеми проводами. Вот теперь всё и... Снова ничего не случилось. Кажется, музыка стала только громче, аж ушам сделалось больно, но Мерлин не прекратил попыток сделать так, чтобы все затихло.
Конечно, было очень жаль уничтожать плод своих трудов, но если такова цена спокойствия, то он согласен. Связист не знал, откуда у него взялись силы, чтобы буквально вытащить чертов динамик, который вчера сам же кропотливо прикручивал, повыдергивать все микросхемы, разорвать контакты, выдернуть и покрутить провода, а музыка продолжала играть.
- Ты что не видишь, что они счастливы? Оставь их! Оставь! У тебя другая дорога! - сквозь мелодию не различить эти слова было просто невозможно. Мерлин не смог бы определить пол говорившего, но, честно говоря, он его не очень интересовал.
- Да заткнись ты уже! Хватит! Заткнись! - он вскинул руки, с ненавистью глядя на проклятый прибор и тот вдруг вспыхнул ярким синим пламенем, которое за считанные секунды превратило некогда средство связи в груду оплавленного металла.
Наступившая затем тишина буквально звенела в ушах. Мерлин пошатнулся и огляделся вокруг.
Некоторые солдаты в изнеможении попадали на песок, другие стояли, но как-то неуверенно. Сглотнув, парень кинулся к сержанту, вновь пытаясь углядеть в его лице признаки...живого человека.
- Сэр? - кажется, медленно рассудок возвращался к командиру, потому что взгляд его стал более осмысленным, а потому Мерлин перестал трясти его за плечи и почувствовал, что его самого здорово трясет, а ноги слабеют. - Сэр!

Меньше всего Мерлин хотел говорить о том, что случилось с рацией. Выглядела она так, будто пережила маленький ядерный взрыв, точнее как раз не пережила. Сознаваться, что это его рук дело как-то не хотелось. К тому же, Мерлин совсем не был уверен в том, что именно он нанес непоправимый ущерб их оборудованию. То есть, чисто теоретически, догадывался, но верить очень не хотел. А может это просто у него был солнечный удар? Такой вариант казался ему вполне уместным, ведь куда проще поверить в то, что один человек перегрелся на солнышке, чем что у всего взвода вдруг разом случились массовые галлюцинации. Как-то совсем паршиво это звучит. Ему совсем не хотелось оставаться вместе с людьми, которые в любой момент могут сбрендить, да еще и с солдатами. Хорошо, что они просто танцевали, а если в следующий раз им покажется, что кругом враги? Или они увидят одного конкретного врага в своем связисте. В общем, такой исход событий совершенно не устраивал Мерлина. Правда, деваться было некуда. Единственный путь к отступлению благополучно развалился часом ранее прямо на их глазах.
- В некотором роде да, сэр, - осторожно ответил он сержанту, решив, что такой пространный ответ будет куда более уместным, чем правдивое описание того, что случилось с несчастным устройством. Мерлин до сих пор очень настороженно косился на оплавленный кусок металла, опасаясь, что из него вновь донесутся странные звуки. Ну их к черту эти самодельные рации. Надо пользоваться тем, что выдает тебе командование и не выделываться.
Подошедший Люк выглядел таким же озадаченным, как и остальные солдаты. Мерлин решил не торопиться и не задавать много вопросов сразу, потому что, судя по всему, ни сержант, ни другие солдаты просто не помнили, что с ними произошло. Может быть, так даже лучше, хотя радист готов был поклясться, что это все случилось взаправду, ведь рация вот она - пострадавшая, а окружающие выглядят так, словно всю ночь пахали на разгрузке вагонов. И все же иногда лучше помолчать, по крайней мере пока не появится возможность задать свои вопросы так, чтобы от этого никто не пострадал.
Люк выражал свои эмоции достаточно четким описанием, Мерлин с ним полностью был согласен и ободряюще улыбнулся сослуживцу, потому что вид того паршивел с каждой секундой. Может, действительно солнечный удар или отравление какое, потому что такое нежно-зеленый цвет лица, насколько знал парень, бывает при серьезных отравлениях.
Мерлин решил, что больше ничему не будет удивляться. Единственным вариантом сохранить свои мозги в целостности и сохранности было полное отключение чувства удивления и фразы "этого не может быть". Чертов мост и гадская рация показали, что может еще и как, поэтому нужно просто воспринимать все спокойно. Он решил, что даже если вдруг небо упадет им на головы, то к этому стоит отнестись, как к вещи совершенно обыденной. Просто принять, как должное. Мерлин настроился на такую философию серьезно и обстоятельно. Наверное, именно поэтому он почти спокойно воспринял тот факт, что Люк исчез в столбе дыма. Подумаешь, дым.
Однако тело среагировало мгновенно, для этого даже не нужно было дожидаться команды сержанта. Наверное, именно по этой причине Мерлин вообще дожил до сегодняшнего дня - моментальная реакция на уровне инстинктов, которые не брали в расчет мыслительную деятельность и действовали, так сказать, сами по себе. Парень шлепнулся в пыль по направлению от предполагаемого взрыва и закрыл голову руками. Ничего не произошло. Мерлин заволновался. Если ничего не происходит, то это плохо, потому что он ведь настроился на всякую чертовщину, а тут ничего.
Поднялся радист следом за сержантом и тоже начал приглядываться к куче формы, которая, вне всякого сомнения, принадлежала Люку. Ничего необычного он не заметил. Ну, кроме того, что в форме вообще-то должен быть сам Люк, но, в целом, всё как обычно. И только когда капитан четко и емко высказался, Мерлин присмотрелся получше.
Первое, о чем он подумал было то, что сержант умеет выражать свои мысли куда более доходчив, чем Люк, потому что это было точно и удивительно правильно. Всё без исключения, кроме лягушки, которая почему-то сидела в форме их сослуживца. Когда там Мерлин говорил, что это все подозрительно нормально? Вот, получите.
- Мне кажется, что это жаба. Или лягушка. Я не уверен точно, - он подумал немного. Потом еще чуть-чуть и добавил уже привычное. - Сэр.
Солдаты тоже начали постепенно приходить в себя, подниматься с земли и удивленно оглядываться. Мерлин решил, что будет не слишком хорошо, если они озаботятся поиском ответа на тот же вопрос, который задал сержант, а потому нужно действовать. Не отдавая себе отчет в том, что конкретно он делает, парень сгреб всю форму Люка вместе с лягушкой и рысью кинулся к своему навесу, не дожидаясь, когда сержант решит последовать за ним.
Уже в относительной безопасности он бережно выложил форму на стол и уставился на лягушку или жабу, которая чем-то неуловимо напоминала ему Люка, причем это сходство было таким очевидным, что становилось как-то страшновато. Глупости, конечно, но от подобного чувства было сложно отделаться.
- Сэр... - неуверенно протянул Мерлин и склонился ниже, пристально вглядываясь в физиономию земноводного. - Как думаете... Мы все сошли с ума или только кто-то один? Я почему-то сейчас думаю о детских сказках, в которых принцессы целуют заколдованных принцев. Как считаете, этим одним психом могу быть я?

Ничему не удивляться. Ничему не удивляться. Ничему не... Вообще, это замечательная стратегия, которая может позволить либо сойти с ума, либо сохранить собственные мозги в относительном порядке. Третьего не дано, так что тут как уж повезет. Мерлин очень надеялся на второй исход, потому что мозги были ему дороги, хотя иногда непосредственное начальство и орало, что он совершенно не умеет ими пользоваться. Пусть будут. Пригодятся.
Он честно постарался не удивляться. Ну, подумаешь, лягушка, в которую превратил Люк. Лягушек что ли никогда не видели. Нечему тут удивляться. Тот факт, что эта лягушка была ему другом до того, как стала... собственно, самой лягушкой, Мерлин старался игнорировать. По сути, наверное, земноводное и сейчас оставалось ему другом и соратником, но как-то сложно представить это все в более приземленной жизненной ситуации. Но Мерлин не удивлялся. Он просто стоял и ждал, пока сержант отдавал приказы, лишь единожды вмешавшись, чтобы придержать попытавшегося сбежать Люка. Просто наблюдал и старался сконцентрироваться на том, чтобы не удивиться. Ему казалось, что произойдет что-то страшное, если он позволит себе эту эмоцию.
У них получилось. Точнее, у капрала Принца получилось, но, наверное, каждый солдат считал, что он внес свой скромный вклад в это событие. Мерлин с укором посмотрел на сержанта, но ничего не сказал, отворачиваясь к своему столу, который все так же был завален теперь совершенно бесполезными деталями. Прошло минут пятнадцать, прежде чем все солдаты разбрелись по лагерю, а Люк привел себя в порядок и отправился снимать стресс горячим чаем.
Радист мрачно перебирал детали, перекладывая их с места на место в совершенно хаотичном порядке, так что бардак только разрастался. Впрочем, возможно, что для самого Мерлина в этом всем была какая-то система. Он переложил корпус от рации к неработающим лампочкам и поднял глаза на сержанта.
- Вам не кажется, сэр, что концентрация сверхъестественной ерунды вокруг нас растет? Не хочу показаться паникером, но... чего нам ждать дальше? Единорогов? Ведьмы на метле? Бобового стебля? - Мерлин задумчиво пожевал нижнюю губу и переложил три лампочки на противоположный конец стола. - В других взводах со мной тоже случалось... всякое, но этот побил все рекорды.
Радист грустно улыбнулся и вернул одну лампочку на место. За их спинами раздалось покашливание. Один из солдат мялся у самого входа, то ли опасаясь заходить, то ли не желая мешать. Дождавшись, пока на него обратят внимание, он отрапортовал несколько не по уставу:
- Сэр, там... в общем... Там пиздец, - Мерлину показалось, что это еще слишком мягкое описание для всего, что происходит не только там, но и тут, и вообще. - Пропал сухпаек. Весь. Мешки все разворочены и... их будто кто-то когтями драл.
Связист издал слабый полупридушенный звук, будто его схватили за горло и немного встряхнули. Кажется, лягушка была еще самым невинным из того, с чем им придется столкнуться. Когти. Шикарно. Если у какого-то существа есть когти, то точно найдутся и зубы, как правило, здоровенные и острые. Надо же ему чем-то жрать украденный сухпаек.
Мерлин отвлекся от своих безрадостных мыслей и порысил за солдатом и сержантом. Исключительно для того, чтобы посмотреть на развороченные вещи и прикинуть размер когтей похитителя еды, а не потому, что ему было не по себе в пустой палатке.
Около места, куда они сложили припасы, столпилось уже приличное количества солдат. Они недовольно роптали. Кажется, нервы у всех натянуты, словно гитарные струны, хотя Мерлин бы предпочел определение "как струны скрипки", такие же тоненькие и так же быстро рвутся от слишком грубого обращения.
Мешки действительно был все выпотрошены, причем далеко не нежно. Кто-то словно драл их когтями, приличными такими когтищами, судя по тому, какие отметины они оставляли. Мерлин нервно сглотнул и осмотрелся по сторонам, прикидывая, куда мог отправиться обладатель когтей.
- Сэр! Следы только у мешком и больше нигде. Тварь как сквозь землю провалилась. А следы-то здоровые, похожи на кошачьи, но что-то я таких кошек не видел еще, - один из солдат указал на смазанные следы на песке. Отметины действительно исчезали буквально в трех шагах от мешком.
- Может, их занесло? - предположил кто-то сзади, и Мерлин даже обернулся, чтобы посмотреть на этого оптимиста. Наивный.
- Или оно улетело, - вдруг услышал связист свой собственный голос и удивленно прикусил язык. С чего он вообще решил, что оно летает? И где это встречаются летающие коты.
- Орел что ли? - хохотнули совсем рядом.
Лучше бы это был орел, - подумалось Мерлину.

Мерлин устал от всей этой чертовщины. Откровенно говоря, он вообще смертельно устал, потому что последние пару ночей практически не спал. Ему нужен был нормальный полноценный отдых. Ну хоть одну ночь могло что-то не случаться? Одну-единственную ночь, которую он использует для того, чтобы восстановить силы и снова больше ничему не удивляться.
Добравшись до спальника, Мерлин разделся до майки и штанов и влез в него, предполагая, что уснет мертвым сном и не проснется аж до самого утра. Да, определенно. Его ничто не разбудит.
А вот фигушки.
Проснулся парень от странных звуков, источник которых находился совершенно точно в его палатке. Судя по звукам, рядом кто-то копошился. Кто-то большой. Мерлин медленно открыл глаза. И так же медленно закрыл их, чтобы через секунду вновь посмотреть и убедиться, что это не сон. У входа в его палатку стояло существо. У существа была птичья голова, здоровый такой клюв и тело то ли льва, то ли другой какой кошки. И размером это существо было с хорошую такую лошадь, даже с две.
Мерлин вздохнул и не удивился.
- Хрусть! - сказало существо и с легкостью перекусило клювом походную табуретку пополам. Жаль. Хорошая вообще была табуретка, на ней было очень удобно сидеть. Покойся с миром, дорогая табуреточка.
- Ой, - ответил Мерлин и начал медленно выползать из спальника, который, как на зло, отказывался нормально расстегиваться именно сейчас.
- Чавк! - очень вежливо перебило его создание, отгрызая внушительный шмат спальника. Получилось очень эпично, будто острыми ножницами прошлись по краю спального мешка, так что теперь он больше походил на булочку для сосиски в тесте. Мерлин торопливо отогнал не слишком лестные для себя ассоциации.
- Ой-ей-ей! - возразил радист, уползая задом на максимально высокой скорости, пока неизвестное создание надвигалось на него так непринужденно, словно не поужинать им хотело, а засвидетельствовать свое почтение.
Самое смешное, что никто из участников странного фарса не орал дурниной (предполагалось, разумеется, что верещать будет Мерлин, его же тут едят), наоборот, они будто бы всерьез переживали за сохранность здорового сна солдат, поэтому старались никого не разбудить. Мерлину почему-то даже в голову не пришло заорать и поднять на ноги всех, кто только мог стоять на ногах, а те, кто не мог, пусть ползут!
Странное создание, название которого в голове у связиста всплыло только сейчас, что не удивительно, с таким-то количеством стрессов, приближалось, а капрал все отползал, пока не уперся макушкой в стену палатки. Назад дороги больше не было. Только вперед. Впрочем, Мерлин согласен был прогрызть зубами себе путь назад, лишь не приближаться к...
- Плохой грифон, фу, - даже на этот раз он не повысил голос, стараясь говорить вежливо и спокойно, чтобы не огорчить существо, иначе мог случиться конфуз, в следствие которого у Мерлина будет откушена какая-нибудь очень важная часть тела, а он хотел остаться при своем.
Как ни странно, но грифон послушался. Он перестал терзать клювом и когтями спальник, из которого, к счастью, Мерлин успел выскочить, поднял морду и внимательно посмотрел на радиста. У того аж во рту пересохло, потому что в этом взгляде не было тупой звериной ярости, которая порой бывала даже у людей, в глазах странного и совершенно нереального существа была мудрость. Складывалось впечатление, будто оно не только все понимало, но и пыталось что-то донести до Мерлина.
Связист шумно выдохнул и совершил один из самых глупых поступков за все время пребывания в Ираке. Он протянул руку и коснулся лба грифона. Тут-то ему мог прийти конец, по крайней мере руке, но вместо того, чтобы оттяпать сразу целую ладонь, грифон склонил голову на бок, пододвинулся вперед и заклекотал. От этих звуков вполне могла кровь застыть в жилах, но Мерлину они показались донельзя приятными и родными. Он принялся почесывать зверя, а тот даже прикрыл глаза от удовольствия, продолжая издавать странные звуки. Связист широко улыбнулся, чувствуя себя вполне счастливым.
- Капрал Мерлин! Что за?
Кажется, они подскочили одновременно - капрал и грифон. Только если вот Мерлин принялся лишь удивленного хлопать глазами, то грифон развернулся к нарушителю спокойствия и расправил крылья, не снеся к чертям всю палатку только потому, что она была достаточно большой, чтобы там размещалось оборудование, - размах был что надо.
- Сэр! Вы его пугаете! Опустите оружие, - Мерлин как-то не подумал, что вообще-то негоже так обращаться к своему непосредственному начальству, но грифон как раз склонил голову на сторону и решал, как лучше расчленить сержанта - когтями или клювом. Связисту, конечно, было жаль. Грифона. - Он не опасен. Наверное.

От них требовали объяснений, пусть и молчаливо, но требование было довольно недвусмысленным. А как иначе? Мерлин бы тоже не отказался бы от объяснений, но сейчас, похоже, только они с сержантом более-менее владели ситуацией, хотя это вряд ли можно было бы считать чем-то конкретным.
Сержант покосился на Мерлина, а тот принялся оглядываться, надеясь, что этот взгляд адресован не ему. Увы, кажется, других связистов рядом не наблюдалось, а потому он сделал страшные глаза, намекая на то, что с фантазией у него так себе...
-Ланселот, - наконец буркнул парень, а потом с видом "нуачонормальное же имя" уставился на сержанта, сам же просил. Грифону, кажется, было совершенно все равно, как его нарекут, а потому он не возражал. Кажется. вообще никто не возражал.
До конца речи сержанта Мерлин вообще старался не отсвечивать и вести себя так тихо, как только можно было. Он чувствовал, что вполне может проспать пару суток, перекусить, а потом снова завалиться спать. Да и то вряд ли, что почувствует себя потом отдохнувшим. Ожидал ли он, что Брэд подойдет к нему после того, как отдаст приказы? Возможно. Это было бы очень правильно с точки зрения хорошего командира, а Колберт был очень хорошим командиром.
- Да, сэр. Я в порядке, - бодро соврал Мерлин, а может быть и не совсем уж соврал, потому что сейчас он был в порядке. Ну, относительном, если учесть, что только вот недавно они совершили головокружительный полет на грифоне и узнали, что за теми холмами не простирается бескрайняя пустыня, а растет огромный лес. А еще, если вдруг огромного леса окажется недостаточно, там есть озеро, в глубине которого сидит кто-то или что-то, имеющее на Мерлина вполне определенные виды, то есть готовое то ли сожрать его, то ли утопить, то ли совершить еще какие-нибудь не самые приятные штуки, которых парень изо всех сил хотел бы избежать. Он вообще предпочел бы, на самом деле, избежать всего, что с ним приключилось за последние несколько дней, но понимал, что это, увы, невозможно, так что приходилось бороться с неприятностями и решать проблемы по мере их поступления. Главной проблемой на данный момент был иррациональный страх, который до сих пор плескался в глубине души Мерлина и не желал исчезать. Это было ужасно неприятно, хотя сам связист понимал, что в самом страхе нет ничего плохого. Это только в сказках встречаются рыцари без страха и упрека, которые могут идти вперед, презрев голод, жажду и блага цивилизации. В реальном же мире все гораздо сложнее и, если человек не боится, то с ним что-то не так. Страх делает людей сильнее, но только если с ним бороться и не позволять затопить сознание. Сейчас Мерлин думал, что у него получается относительно неплохо. И все равно это не значит, что такими тревожащими его мыслями не нужно делиться с командиром. Возможно, он подскажет, как перебороть свой страх и вновь почувствовать прежнюю уверенность. Мерлину не было стыдно за то, что он сказал, хотя и это и звучало как просьба ребенка защитить его от подкроватного монстра, когда дитя само не понимает, что же ему угрожает, но все равно боится. - Понимаете, сэр... Это, наверное, прозвучит ужасно глупо, но там... у озера... Я почувствовал что-то такое, что было похоже на те ощущения на мосту, когда меня что-то звало за собой прямо в воду. Я снова услышал этот зов, но на этот раз он был куда более настойчивым и... Мне стало страшно. Я ощутил, что действительно могу просто прыгнуть в воду и уже не вынырну. Мне еще никогда не было так страшно и сейчас я все еще не могу избавиться от этого страха.
После короткой исповеди Мерлин почувствовал себя немного лучше, но все равно недостаточно хорошо для того, чтобы встать и куда-то идти. Ему хотелось просидеть тут все ночь, весь день и еще немного. Он не чувствовал себя жалким, просто бесконечно усталым, словно на борьбу со страхом ушли все моральные и физические силы.
Появление нового члена в их команде морпехи восприняли с удивительной флегматичностью. Еще бы, после лягушки им было ничего не страшно, а тут какой-то грифон. Тем более, сержант сказал, что он мирный, а значит им вообще ничего не грозит. Наверное, для этого в вояках и воспитывают железную дисциплину, чтобы беспрекословно слушаться командира, какими бы сумасшедшими не были бы его слова. Конечно, есть риск попасть на неуравновешенного сержанта, но это был явно не их слушай. Мерлин подумал, что, если бы сам не видел всё своими глазами, то тоже положился бы на Колберта, потому что...если не на него, то на кого?
От отдыха связист отказался. Всё равно те жалкие минуты, которые можно было потратить на сон, не спасут положения. К тому же, он был слишком взбудоражен, что всё равно не уснул. Поэтому парень предпочел потратить время на более полезные дела - привел свои вещи в порядок. Грифон всё время таскался за ним хвостом, да еще и так тихо, что Мерлин только по ошалелым взглядам морпехов понимал, что он стоит за спиной.
Они двинулись в путь очень споро и шли в бодром темпе, потому что каждый солдат хотел как можно быстрее покинуть это странное место. Только вот никто не оказался готов к тому, что за холмом, на который они так героически взбирались, окажется самый настоящий лес. Мерлин перекинул рюкзак на другое плечо и рассеянно потрепал грифона по голове, тот довольно заклекотал и побежал догонять сержанта. На душе у связиста скреблась стая котов.

Морпехи были удивлены, хотя, пожалуй, это недостаточно подходящее слово, чтобы описать ситуацию и их чувства. Тем не менее, речь сержанта если не успокоила, то вдохновила очень многих, так что им удалось не только без приключений и потерь добраться до озера, но и разбить лагерь. Мерлин предусмотрительно к воде не приближался, хотя остальные солдаты были только рады увидеть нормальную воду, а не странную, которая была в озере, а потому подтягивались поближе к сержанту, тоже расположившемуся у валунов. Пусть это и было признаком слабости, но связист со своими страхами бороться отказался и направился спать.
Мерлин забрался в палатку и понял, что не побеспокоился о том, чтобы попросить себе новый спальный мешок, так как предыдущий пришел в негодность по причине резкой смены Ланселотом своего естественного рациона питания. Мешок было жалко, как и табуретку, но в то же время Мерлин не мог не порадоваться тому, что грифон не сменил свой рацион на морпехов, а ограничился всего лишь их имуществом, потому что лучше спать на земле сном некрепким, чем вечным. Решив, что потеря спального мешка не такая уж трагедия, парень соорудил себе относительно неплохую подстилку из того, что оказалось под рукой. Глаза ужасно слипались, веки были такими тяжелыми, словно кто-то от души швырнул ему песка прямо в лицо. Хотелось упасть куда-нибудь, хоть на ближайший камень, и уснуть, не тревожась ни о чем. Именно так Мерлин сделать и собирался.
Не успел он толком устроиться, как у входа в палатку что-то зашуршало и спустя мгновение Ланселот засунул внутрь голову. Капрал подумал, что неплохо было бы отогнать грифона, чтобы тот не учил такой же бардак, как в прошлый раз, но на него в очередной раз накатила волна усталости и сил на то, чтобы подняться просто не стало.
- Кыш, зараза, - интеллигентно сообщил Ланселоту Мерлин, а после чего, посчитав свой долг по спасению казенных вещей выполненным, завалился обратно на подстилку, с наслаждением вытягивая ноги. Грифон немного потоптался у входа, а затем протиснулся внутрь и устроился рядом со связистом, так что тот быстро обнаружил, что рядом с теплым мифическим зверем не нужно никакого одеяла. Уткнувшись в перья, он провалился в сон почти мгновенно и сновидений не видел до самого рассвета.
Впрочем, проснулся Мерлин куда раньше, чем наступил рассвет. Видимо, отключился он действительно слишком рано, так что организм решил, что уже свое отоспал, а значить нужно срочно подниматься, а то вдруг какой-нибудь пиздец произойдет без него. Мерлин криво усмехнулся, отметив, что это было бы очень неплохо, потому что ему надоело всякий раз быть центром того самого пиздеца, пусть хоть что-нибудь обойдется без его непосредственного участия. Грифон рядом все еще дрых, а потому путь из палатки на свежий воздух оказался удивительно тернист и сложен. Когда наконец Мерлин "вывалился" наружу, то сначала обнаружил, что относительно мягкая трава вперемешку с песком под ногами (и руками) вдруг стала какой-то странно твердой. Протерев глаза и подняв голову, капрал задумчиво изрек в пространство:
- Ну, бля... - и сел на каменистую почву.
Подобное экспрессивное и совершенно не свойственное интеллигентному связисту высказывание относилось не только к ситуации в целом, но и к каждому конкретному пункту, составляющему общую картину. Оно было очень уместно и вряд ли нашлось какое другое, способное его заметить.
Леса не было. Не было совсем. Вообще. Даже пеньков. Даже листьев. Даже одного завалящего желудя. Хоть чего-то, что бы говорило о том, что он не двинулся умом и лес тут был когда-то. Увы, факты сумасшествия были на лицо, как ни крути. Единственное, что могло быть слабым голосом "против" экстренного вызова санитаров, так это озеро, какое было на месте. Только вот уже и в этом невольно можно было начать сомневаться. Черт его знает, настоящее оно или нет. Ну и странные валуны, примостившиеся у самой кромки воды, которые напоминали то ли окаменевшие деревья, то ли великанов, жестоко покрученных артритом.
Лагерь был разбит на каменистой почве у озера, окруженного скалами, практически как теми же самими холмами, только вот вместо леса вокруг простиралась самая обыкновенная пустошь, поросшая редкими чахлыми кустарниками и травой, за пустошью был горы и только, так что разглядеть что либо было довольно проблематично.
Мерлин задумчиво закрыл глаза, подождал пару секунд, а потом открыл. Картинка не изменилась. Ланселот сзади выбирался из палатки задом, потому что развернуться в тесноте для крупного грифона было довольно проблематично. По воде пробегала рябь от холодного пронизывающего ветра. Кустарники шелестели и качались. Часовые морпехи спали, тихо посапывая. Идиллия...
Стоп. Капрал издал нервный смешок и вновь перевел взгляд на то, что резко выбивалось из общей картины. Часовые лежали прямо на земле, причем в таких нелепых позах. словно сон сморил их прямо на пути в палатку или к костру. Они не шевелились, но по тому, как поднималась и опускалась грудная клетка ближайшего часового, Мерлин понял, что они живы, просто крепко спят. Пиздец вызывали?
Раздумывать долго связист не стал, хотя все это требовало самых тщательных размышлений. До палатки сержанта Колберта было двадцать шагов. Это расстояние Мерлин преодолел за какие-то мгновения, слыша как сзади топчется Ланселот, спеша за ним на всех парах, но после сна лапы у грифона заплетались, а потому полузадушенный вопль, который издал один из уснувших морпехов, означал, что магический зверь умудрился через него перецепиться.
- Сэр! - наверное, стоило покричать снаружи, а не совать голову в палатку и горланить так, что проснулись солдаты даже на другом конце лагеря, но Мерлин как-то не сообразил. - Там пиздец, сэр!
Кажется, пора вводить это в официальную речь военных. Эх, а хорошо бы смотрелось в рапорте: "В связи с пиздецом на западном фронте, отряд совершил марш-бросок в сторону пиздеца на юго-западе, где нами было установлено, что размеры пиздеца не имеют значение." Связист обернулся на плеск вдалеке и увидел, как их вчерашний пиздец по имени Ланселот радостно гоняет какую-то мелкую живность на мелководье и кажется единственным существом, которое совершенно не переживает по поводу происходящего.
- Лес, сэр. Его нет, - связист наконец решил пояснить сержанту, что заставило его разбудить командира, а заодно и примерно прикинуть размеры... внештатной ситуации.

Наверное, Мерлин ждал от сержанта каких-нибудь действий, но не выглядел слишком уж раздосадованным и разочарованным, когда их не последовало. Он вообще поймал себя на мысли, что стал крайне философски относиться ко всему, что происходит вокруг. Конечно, сначала все равно накатывало нечто сродни паники, а вот потом Мерлин думал и понимал, что, в принципе, его мало что сможет еще удивить. Нет леса. Ну ладно, с кем не бывает. В смысле, не то чтобы это случалось каждый день с сотней лесов, но... почему бы и нет? Бессмысленно искать объяснение тому, чего ты не просто не понимаешь, а что чуждо твоему привычному миру. Мерлин не сомневался в том, что была какая-то причина, неведомая никому из отряда, которая бы с легкостью все объяснила. Только вот они никак не могли узнать ее. Наверное, все станет на свои места совсем скоро, а пока придется только выживать в этом очень странном мире и стараться не сойти с ума. У солдат была крепкая психика, так что о них можно было не волноваться, а сам Мерлин... Кажется, он начинал привыкать. Или просто неосознанно ощущал, что все это не так чуждо ему, как могло показаться. Иногда у него действительно возникало такое пугающее ощущение, что он, если и не видел это раньше, то уж точно сталкивался с чем-то похожим, это было странно и даже немного страшно, слишком уж не вязалось с его привычной жизнью. Да, порой она была опасна, трудна, неспокойна, но она была... до боли приземленной. Рации, связь, оружие, техника, солдаты, приказы, карты, марш-броски. Никогда не случалось того, что Мерлин не мог бы объяснить или хотя бы попытаться придумать более-менее логическое объяснение, а тут... Да, это задание стало действительно чем-то из ряда вон.
Мерлин ожидал, что Колберт скажет ему что-то, отдаст какой-нибудь приказ, например, растолкать уснувших солдат, хотя он почему-то сомневался, что это удастся - их сон казался таким глубоким и даже немного искусственным, словно кто-то заставил людей уснуть и проснуться они могли только в определенный момент. Глупости, конечно, но Мерлин уже привык к тому, что то, что кажется самой большой и жирной глупостью, в итоге оказывается правдой. Взять хотя бы грифона...
Сержант, кажется, хотел ему что-то сказать. Может, наконец какой-нибудь умный приказ, который поможет все расставить на свои места, но не успел. Все произошло не то чтобы сильно быстро, просто довольно неожиданно. "Странно" больше не подходило, потому что Мерлин никак не могу описать своих эмоций при виде того, что валуны на берегу озера меняют не только свое очертание, но еще и месторасположение. Может, именно так "ушел" лес. Откровенно говоря, сейчас на это Эмрису было глубоко параллельно и сильно перпендикулярно. Колберт опомнился первый, и связист не стал от  него отставать. Приказ к отступлению он принял почти с облегчением. Только вот винтовку Мерлин с собой взят не догадался. Дело даже было не в резонном замечании "откуда взяться врагам посреди пустоши", а в том, что все это решительно сбило связиста с толку. Он просто медленно пятился под защиту палаток, хотя прекрасно понимал, что вряд ли хлипкий брезент способен защитить его от прямого попадания камнем.
Связист умел быть тихим, если хотел, а потому сейчас он постарался применить все свои навыки. Если двигаться бесшумно и не привлекать к себе внимание, то удастся добраться до ближайшей палатки солдата и найти там гранту. Вот что должно оказать прямое и крайне разрушительное воздействие на камень.
Тем временем, валуны собрались в относительно организованную группку и начали двигаться по направлению к сержанту, так как тот привлек их внимание выстрелом, который, впрочем, ничуть не повредил никому. Мерлин пришел к выводу, что от него с ручной гранатой будет куда больше пользы, чем с голыми руками, поэтому предпринял попытку совершить марш-бросок к ближайшей палатке, но потерпел небольшое поражение - его заметили, судя по тому, как то, что можно было назвать головой валуна, повернулось в его сторону.
У этой штуки были глаза! Маленькие, похожие на драгоценные камни, и, как показалось парню, довольно злющие. Впрочем, обстоятельства их встречи здорово могли повлиять на непредвзятость суждений. С поражающим воображение проворством, валун зашагал прямо к нему, так что спешно нужно было предпринимать какие-то действия по спасению собственной жизни, но на Мерлина словно столбняк напал. Он стоял и смотрел на то, как приближается существо, собиравшееся его убить. В последний момент, когда каменная рука уже была занесена для удара, парень в защитном жесте вскинул свои руки, понимая всю тщетность этой попытки прикрыться, и произошло что-то совсем уж странное.
Сам Мерлин не видел, как глаза его на мгновение вспыхнули желтым, зато имел возможность понаблюдать за тем, как кулак каменного чудища взорвался буквально без причины. Во все стороны брызнула каменная крошка, а существо издало гортанный крик, больше похожий на то, как трутся друг о друга огромные камни. Мерлин попятился, отмахиваясь от летящих на него осколков, оступился и упал на землю, все еще совершенно не понимая, что произошло, но ощущения у него были сродни тем, что он испытал на мосту, когда они с сержантом сражались с неведомой зубастой хренью.

Мерлин чувствовал себя очень странно. Это тоже было почти привычное состояние за последние несколько дней, но он бы предпочел все же что-то более... нормальное, хотя как можно надеяться на нечто нормальное в совершенно свихнувшемся мире? Мерлину казалось, что они попали в какую-нибудь детскую сказку, хотя вряд ли сумасшедшие ходячие камни можно было бы отнести к детскому фольклору. Впрочем, иногда в тех сказках, которые читают своим детям мамы на ночь, жестокости куда больше, чем в реальной жизни. Да, точно. Какая-нибудь история с принцессой, замком, грифонами, страшными драконами и каменными великанами. Пока им удалось узреть только грифона и каменных великанов, но Мерлин почему-то совсем не желал стать свидетелем явления огнедышащего дракона. И не огнедышащего тоже. Почему нельзя просто добраться до пункта назначения без приключений? И в то же время, не смотря на все перипетии всех прошедших дней, Мерлин совсем не был уверен в том, что он согласился бы, если вдруг кто-то предложил бы ему сейчас оказаться на диване перед телевизором. Было что-то в этой всей истории такое привычное, словно связист уже когда-то переживал что-то подобное. Если учесть, что у него наблюдались довольно большие провалы в памяти, то можно было бы предположить, что такое возможно. Конечно, не принимая во внимания того, что ничего этого в природе быть просто не может.
Парень медленно перевел взгляд на свои руки, которые оставались вполне обычными руками - узкие ладони с огрубевшей потрескавшейся кожей, мозоли, и совершенно нормальные пальцы, не превратившиеся в карающие мечи, способные разбить камень в крошево. И что же тогда это было? На сей раз связисту удалось очень легко преодолеть приступ желания лечь на землю, свернуться клубком и потребовать, чтобы от него немедленно все отстали. Еще пару подобных случаев и он перестанет обращать на них внимание, если, конечно, выживет. Вот как раз в последнем и возникало больше всего сомнений - пусть одно чудовище уже не могло причинить никому ощутимого ущерба, оставались остальные, готовые, кажется, раздавить несчастных людишек, посмевших... А что они, собственно говоря, вообще посмели? Заняли чужую уютненькую стоянку? Опорочили своим присутствием каменную святыню? Посмели набрать из великого озера воды для чая? Что бы это ни было, но за это им светило не самое приятное наказание.
Где-то совсем рядом звучали выстрелы, но на Мерлина напал столбняк и он никак не мог заставить себя пошевелиться, чтобы скрыться хоть в каком-то укрытии. Возможно, нужно было бежать к озеру, потому что камни сразу пойдут на дно, но ничто не смогло бы заставить связиста зайти в эту воду, даже страх приближающейся смерти. В его понимании, было куда лучше быть раздавленными одним из этих существ, чем оказаться в озере.
Не то чтобы он смирился со своей участью, но как-то очень уж философски отнесся к перспективе безрадостного будущего. Занимался рассвет. Мерлин еще подумал об этом как-то очень отстраненно, как о вещи, которая происходит вне зависимости от присутствия его в этом мире. "Ну, хотя бы рассвет тут такой же, как и везде..." Мерлин перевел взгляд на горизонт и тут же вынужден был признать, что ошибается.
На несколько мгновений мир словно расцвел причудливыми красками. Каменная крошка вспыхнула алмазным блеском, так что казалось, будто на землю опустился драгоценный туман. И все это в относительной тишине. И вот тут крылась главная загвоздка. Еще секунду назад их каменные "друзья" создавали столько шума, что впору было уши затыкать, а теперь... Мерлин с удивлением отметил, что чудовища больше не двигаются с места - они замерли в причудливых позах, как на фотографиях, захваченные камерой врасплох. Впору было подумать о том, что это новый виток сумасшествия, когда на самом деле не было никакой короткой схватки с каменными монстрами.
— М-да, неприятненько вышло.
С трудом оторвавшись от созерцания застывших каменных великанов Мерлин перевел взгляд на говорившего. Существо было маленьким, но, судя по всему, ему бы не понравилось это определение, так что связист предпочел пока помолчать, тем более, что можно было свалить ведение переговоров на старшего по званию. Только вот ему не позволили так просто отлынивать от беседы. Существо, которое Мерлин про себя прозвал гномом, потому что на гнома оно больше всего и смахивало, уставилось на связиста и потребовало от него объяснений, которые парень не был готов дать.
— Что ж ты так?
Этот вопрос, вместе с утверждением, что кто-то пускал в ход магию, заставил Мерлина недоверчиво покоситься на гнома, а потом перевести взгляд на сержанта. Кажется, он готов был начать оправдываться, если бы точно знал, в чем именно виноват.
— А что я должен был сделать? — ответил вопросом на вопрос связист, ожидая хотя бы какой-то подсказки от странного создания.
— Ну уж по крайней мере не швыряться заклинаниями направо и налево, — сварливо отозвался гном, упирая руки в бока и склоняя большую голову на бок. — Знаешь, сколько теперь Ррылгор будет отращивать новую голову?
— Э-э-э-э... Долго? — осторожно полюбопытствовал Мерлин, ощутив укол совести. Самым неприятным было то, что он действительно в тот момент хотел что-то сделать с надвигающимся на него каменным существом, поэтому каяться было как-то не слишком честно. Он решил обратиться к Колберту, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. — Сэр, я защищался, но... не понимаю, что произошло. Ничем я не швырялся и вообще ничего не применял. Может, вы что-то перепутали, мистер э-э-э-э... Вы кто?
Последний вопрос был совершенно бесхитростным и прямым, но Мерлин понимал, что, если не задать его сразу и прямо, они потеряют кучу времени на выяснение такого простого факта. Кроме того, грех было не воспользоваться ситуацией, ведь они встретили первого нормального говорящего... хм... существо.