С просьбой о проведении обряда изгнания бесов к святым отцам регулярно обращались люди различного уровня достатка и мнительности. И пока Джон учился в семинарии, и даже в его приходской церкви - он видел несколько раз мужчин и женщин, буквально умолявших посмотреть на их ребенка или родственника. Чем сильнее в человеке вера, тем больше он склонен использовать ее для объяснения всего на свете.
Красили двери, и под краской проявились древесные кольца в форме лика Иисуса Христа? Да это же благой знак!
На крыле машины трещина в форме перевернутого креста? Да это же дурной знак!
Ребенок впадает в транс? Это же благословение, он святой!
...в эпилептический припадок? Это же бесы, надо его очистить!
Из крайности в крайность, из крайности в крайность...
"Все увиденное дели на двести", - говорил их наставник, когда речь первый раз зашла об одержимости. Люди - существа легко внушаемые; часто истерия верующих обманывает их еще сильнее, чем глаза или уши. И раз уж где-то в приходе твой сосед по скамье считает, что твой сын одержим просто потому, что тот не хочет идти в церковь и ругается матом, то нужно срочно предпринять меры...
По телефону ему описывали стандартный приступ подростковой истерии. Может даже наркотического бреда. Девочка, семнадцать лет, четвертый день отказывается есть, ведет себя неадекватно, раз пыталась выпрыгнуть из окна. Поставили решетки. Она разбила себе руки в кровь, пытаясь выдрать их из оконной рамы. Приходской священник порекомендовал обратиться к психиатру. Как знакомо...
Какой-то долей сознания Джону хотелось верить, что это действительно история про психиатров. Как минимум потому, что первый раз - он всегда первый. А прикрыть ему спину не смог бы никто - ни наставник, на Хеннесси... Оступишься, и будет только хуже.
Ему было основательно не по себе, но внешне это, пожалуй, никак не отражалось - только взгляд был острым, напряженным на полностью спокойном лице.
По адресу оказался тот еще гадюшник, и Джон сперва даже не понял, что весь этот срач на ступенях и возле комнаты - это не постоянные условия. Родители, родственники и соболезнующие просто не находили в себе сил убрать перед его приходом. Крошечный дом был битком набит людьми, но второй этаж был пуст, и там стояла такая пронзительная тишина, что в ушах звенело.
Джон Константин рассчитывал прийти, посмотреть, поговорить, и все. И только когда он встретился глазами со стоящей наверху лестницы матерью девушки, он понял - нет, тут вопрос не в истерии, и психиатрической клиникой дело явно не закончится.
Он тогда еще не знал, что хэппиэнда не будет...
В книгах все было иначе. И Константин был совершенно не подготовлен - к тому, как резко пахнут пот и моча; к тому, что никто из родственников не поспешит подняться за ним следом; к тому, какой скользкой и горячей может быть чужая кожа... Не готов к жуткому неразборчивому шепоту... К воплям... К огромным темным глазам - будто провалы на лице вместо них...
Дверь за его спиной закрылась - слава богу, только замок не щелкнул. Джон остался один на один с одержимой и понял - легко и гладко все сделать просто не получится.
Страх сменился злостью уже где-то на середине процесса. Когда до экзорциста дошло, что у него ничего не выходит. Это был как чертов первый секс - сбивчиво, неуклюже, нервно... Стыдно.
Он вроде бы все делал правильно, "по учебнику". Он знал ритуал наизусть от начала и до конца. Да они тысячу раз разбирали весь этот процесс, все беседы и лекции были заучены, отложились на подкорке так крепко, что не нужно было смотреть на страницы книги. И все равно - ничего не складывалось.
- Да твою же мать!.. - Главное говорить тихо, не орать матом... Главное не сорваться. Джон отступил от кровати на пару шагов, глядя на мятущуюся по постели девушку. На правую ее руку, где петли эластичного бинта схватывали запястье так сильно, что кончики пальцев посинели. На левую ее руку, где точно такая же петля грозила вот-вот соскользнуть.
Не смотря на распахнутые окна, Джону нечем было дышать.
- Ну давай, что с тобой не так?.. - Курить хотелось так сильно, что под нёбом был ощутимый холодок. Константин предпочитал считать, что это ощущение - именно желание курить, но никак не страх, не паника.
- Вам нужна помощь?.. - Тихо, очень осторожно поинтересовались из-за двери голосом матери девушки.
Джон закрыл глаза, несколько секунд выжидая, вдыхая чуть глубже, уже приспособившись к мерзкому запаху в комнате. Он знал, он очень хорошо понимал, что этот вопрос - просто нота хорошего тона. Что этот вопрос предполагал отрицательный ответ.
- Да. Мне нужна помощь. - Он ответил отчетливо, достаточно громко, чтоб его услышали за дверью. - Мне нужна пара крепких мужчин, чтоб удержать девочку...
Пара крепких, очень вменяемых мужчин. Чтоб он не отвлекался от ритуала необходимостью держать непомерно сильного, вырывающегося ребенка. Чтоб он не сбивался каждый раз, и шел ровно.
Сейчас он начнет сначала, и может быть что-то изменится.

Отредактировано Constantine (2015-01-13 15:47:58)

Вероятно, сработал тон. А может порядок слов. Или же то, что Джон не вышел из комнаты и не сбежал. И не стал говорить о диагнозах... Но через буквально несколько секунд после того, как он попросил помощи, за дверью раздались дробные женские шаги и дом, наконец, ожил, и перестал только шептаться множеством ртов.
Константину даже подумалось, что если бы он был одет в рясу, все это произошло бы иначе.
Но даже без рясы, уже в течении нескольких последующих минут, в комнату зашли двое действительно крепких мужчин, каждый минимум на полтора десятка лет старше самого Джона. Они, как-то не сговариваясь, обошли кровать с разных боков, прижимая тонкие руки подростка к постели.
Такая слаженность, и даже без команды...
Джон как-то сразу подумал о том, сколько же раз за последние несколько суток эти мужчины вот так подходили к постели и вот так держали... Дочь? Племянницу? А родственницу ли вообще?.. Быть может, даже соседку - кто их знает, в каком родстве они состоят. Да и какая разница.
От присутствия этих двух крепких здоровяков Джону мигом стало как-то легче, и он ощутил себя более уверенно. Как будто эти двое были его продолжением, что ли. Иначе он бы и не смог сказать. Будто он был солдат-одиночка и тут у него неожиданно появилось огневое прикрытие.
Девочка на кровати от происходящего совсем разъярилась, став в разы активней по сравнению с тем, какой была, пока Константин оставался с ней один на один. У экзорциста мгновенно начало ломить виски. От громкости ли криков, или от лязга металлического каркаса кровати, на котором билась бедняжка - черт его на самом деле знает...
Он как-то затылком ощутил, что за дверьми набивается толпа зрителей, хотя никто не рисковал зайти в комнату, и никто особо не шумел. Просто у Джона на момент появилось это странное, неприятное ощущение в затылке, как будто на тебя пристально смотрят, в ожидании.
Машинально растерев пальцами переносицу, стараясь хоть отчасти прояснить туманящееся от духоты сознание, Константин встряхнул головой, парой движений сдергивая с плеч плащ и сбрасывая его на стоявший неподалеку стул, поддергивая рукава рубашки повыше.
"Быстро" тоже не получилось. Это в хороших условиях читка ритуала занимает от силы минут двадцать или двадцать пять. Ну, ладно, минут сорок, если с совсем садисткой неспешностью, которая свойственна некоторым священникам.
Джон был в проклятой спальне уже полчаса. И задерживаться еще дольше просто не имел желания. У него уже пальцы нервно дрожали от напряжения и злости, еще чуть, его сорвет к едрене фене, и на этом все благополучно кончится.
Прикрыв глаза, Константин прокатил в ладони отогревшийся теплом его рук фиал со святой водой. "Господи Иисусе, пусть эта тварь уже свалит, наконец, пусть все закончится", - неуклюже помолился, и, с промедлением закончил, - "пусть с девчонкой все будет хорошо... Аминь". И сразу стало как будто тише.
Джон распахнул глаза, с запоздалым, настороженным облегчением обнаружив, что подросток перестал биться на постели, и теперь только хрипло ругается сорванной глоткой.
"Хорошо... Хорошо."
И где-то на его глубоком вдохе все снова стало "плохо".
- In nomine Patr-... Да блядь твою же мать!.. - Он сорвался в поток неясных ругательств, когда слева мужчина отшатнулся вбок, отбрасывая тонкое запястье, за которое держал. В мимолетном каком-то полутоне Константин увидел смутное искажение в лице девушки, когда она с диким воплем отшвырнула от себя и второго мужчину. Ясно увидел за лицом подростка демона, пытавшегося поработить человеческое тело.
За спиной раздался какой-то единый панический вздох в несколько голосов, мгновенно перешедший в громкие крики и топот.
Какая-то секунда понадобилась девчонке для того, чтоб вскочить с кровати и прыгнуть на Константина сверху - и он разом, навзничь рухнул на пол под ее весом, просто не удержавшись на ногах. К этому его тоже не готовили.
Соприкосновение с полом выбило воздух из легких, отдалось в затылке звенящей болью. Джону показалось, что верткая девица проехала на нем верхом еще какой-то метр, на сущей инерции. Будто сведенные судорогой, чужие пальцы с невероятно острыми почему-то ногтями (интересно, почему бы это) саданули по лицу, по щеке.
Сознание сколлапсировало в какую-то сплошную матерщину, Константин вскинул руки, одной пытаясь защитить голову от сыплющихся сверху хаотичных ударов, другой пытаясь перехватить чужое запястье... когда его неожиданно оставили. Еще миг, и он запоздало ощутил стремительно покидающий его чужой вес. Его обдало душным, резким запахом пота и над лицом колыхнулась ночная сорочка, когда девчонка ринулась к двери, туда, где только что стояла толпа родни и соболезнующих.
- Нет!.. Нет-нет-нет! - Джон зачастил, рывком развернувшись на живот, пытаясь поймать за щиколотку, да за что угодно, но ухватившись только за край неумолимо ускользающей по воздуху ткани. Звонко хрустнули нитки, часть подола с отстрочкой осталась у него в руке, а подросток рванул на сбившихся в коридоре людей, сметая как-то разом, как шар для боулинга сметает кегли...

Отредактировано Constantine (2015-01-13 01:47:58)

В коридоре стоял невообразимый шум - там происходила какая-то непонятная Джону свалка. И пока он поднимался, как-то неожиданно резво, будто это не его только что приземлили лопатками в пол... Пока добирался до распахнутой настежь двери...
Девчонка с воем бросилась куда-то вперед по коридору, оглушительно топая.
Куда рванет эта одержимая бесами девица дальше, он не мог себе даже приблизительно представить. Однако Джон вполне осознанно понимал, что куда бы она не рванула - ничем хорошим это не закончится.
Уже у порога сообразив, что руки у него пусты, Константин крутнулся на пятках, лихорадочно ища взглядом фиал. Рванулся вниз и влево, махом опускаясь на колени, пригнувшись и заглядывая под тумбу, выудив из пыли и грязи тускло мерцающий сосуд. И тут же вновь схватился на ноги, бессвязно молясь, чтоб пока он тут мечется из стороны в сторону, эта неадекватная дуреха не сотворила что-нибудь с собой или с окружающими. Надеяться, конечно, не приходилось, но все же...
В коридоре пришлось потолкаться - некоторые особо неудачливые родственники растянулись на полу, некоторые уже встали, некоторые в каком-то шоковом состоянии причитали, стоя на коленях, и не думая подниматься. Джон даже не задумался о том, что в своем передвижении между людей он сейчас больше всего напоминал перепуганного, спешащего куда-то кенгуру. У него едва хватало реакции на то, чтоб, ставя ногу на пол, не задеть кого-нибудь и не наступить.
Первый удар он услышал еще из коридора - наверное, не различил звук попавшего по кости ножа, но вой не услышать было нельзя.
- Твою мать... - Джон взвыл сквозь зубы, пальцем сбивая на ходу крышку с фиала, оттолкнув с пути какую-то женщину и добираясь до дверей кухни уже бегом, двигаясь исключительно на звук, вообще смутно соображая, где находится. Только раз наткнулся плечом на косяк, почти ввалившись в помещение... под фанфары... замирая... застывая, как насекомое в твердеющем янтаре...
Звук был похож на тот, с которым кончик карандаша вскрывает туго натянутую фольгу на стаканчике с йогуртом.
Звонкий.
Сухой.
И вместе с тем влажный.
Странный.
Джон вздрогнул, как будто его ударили.
Он без сомнения видел девушку. Он ее заметил. Ее нельзя было не заметить. Константин каким-то диким образом знал, куда именно ему смотреть - кухня была крошечной, это не составило труда.
Как-то так получилось, что он мимо рукояти ножа наткнулся взглядом на лицо девушки, занырнул на момент в темные, перепуганные и непонимающие глаза... Уже потухающие.
И она упала.
Джон Константин моргнул, как будто избавляясь от видения, от галлюцинации. И долго, ровно выдохнул.
"Господи..."
Экзорцист зацепенел, как цепенеют только люди, впавшие на момент в состояние глубокого шока.
"Что же это такое..."
Ладони тут же стали холодными, и по загривку... и вниз по позвоночнику - прошла волна нервной конвульсивной дрожи.
"Так нельзя..."
Джон пошатнулся, привалился плечом к косяку двери и просто съехал на подгибающихся ногах вниз, на пол.
"Так не честно..."
От какой-то душащей обиды и злости на глаза навернулись слезы.
На этаже стало неожиданно тихо. Видимо, люди по реакции экзорциста поняли, что что-то стало совсем не так.
- Мелита?.. - Тонко, вибрируя, позвал женский голос. - Мелита?!
В образовавшейся паузе Джон припал виском к косяку, мимо угла тумбы глядя на лежащую на темной плитке девушку.
Женщина в коридоре заскулила, сорвалась в рыдания, и все те люди, которые были на ногах, хлынули к кухне.

Отредактировано Constantine (2015-01-13 15:49:28)

На короткий отрезок времени Константин был уверен - больше никогда. Он не имел этого опыта, и не мог знать о том, что это ощущение очень схоже с тем, которое испытывает хирург, на чьем столе умер пациент. Когда ты спасаешь чью-то жизнь, это дает тебе надежду. Когда чья-то жизнь зависит от тебя, и убегает, ускользает сквозь пальцы, оставляя только хладный труп - это оставляет для тебя только исступленное сожаление и раскаяние.
И если бы полукровка не проявил себя, Джон был бы уверен, что сделал недостаточно. Если бы тот смолчал - разбитый физически и эмоционально экзорцист притащился бы домой, напился бы до синих крокодилов, и больше бы никогда - никогда - не пытался бы повторить подобный опыт.
Однако демон проявил себя. И в момент, когда он зааплодировал, что-то в Джоне переломилось раз и навсегда...
От первого же постороннего, совершенно неуместного звука этих аплодисментов, экзорцист будто вышел из ступора. Медленно поднял и повернул в его сторону голову. И расфокусированным от слез взглядом увидел.
Никто из этих тварей даже приблизительно не походил на человека - только очертаниями фигуры. И это было самым мерзким. Но в том, как порой взгляд Джона обнажал их суть, снимал с них маску человечности... В этом было что-то от благословения.
Ничто не мешало Джону слушать и слышать голос полукровки: ни рыдавшая где-то в коридоре мать девочки, но галдящая у него за спиной толпа.
До Константина вдруг дошло, что люди почему-то воспринимают его, как преграду - не рискуют переступать через него и проходить в кухню.
"Чуть больше усилий", - сказал он.
И Джона затопило слепой, беспроглядной яростью. Внезапно даже для себя он вспомнил, почему переступил порог церкви.
"Твари... какие же вы твари..."
Огрызнуться хотелось просто сверх меры. Просто до дрожи в руках, налившихся тяжелым жаром от самых плеч. Хотелось подойди, взять этого ублюдка за лацканы пиджака, и бить, бить, бить, пока тот не отдаст концы, или хотя бы не перестанет двигаться.
Ритм дыхания изменился сам собой. Неуловимо и легко. Стал глубже, ровнее. Стал спокойней.
- Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen... - Едва слышно, практически одними губами, пробормотал Джон, поднимаясь. Убрал палец с горлышка фиала и брызнул на лежавшую девушку святой водой. Накрест.
Ее не могло быть в аду. Это был не ее поступок. Не ее воля. Не ее намерение. Не ее.
А даже если она была там - она будет первой и последней, кого Джон не вытащил. Не спас. Не освободил.
Первой и последней.
Константин выдохнул, открыл глаза, которые закрыл, сам даже не понимая, когда. И вновь устремил абсолютно сухой, испепеляющий взгляд на полукровку.
Мимо него в кухню хлынули родственники несчастной девушки, будто получив негласное разрешение.
Джона задевали локтями, руками, плечами. А он стоял у косяка двери и не сводил взгляда с ублюдка, сидевшего в другой части комнаты. Не имея возможности ответить, но как будто дожидаясь, пока тот двинется к дверям, чтоб выйти. Дожидаясь, как кошка ждет мышь - у самого отверстия норы. Дожидаясь, чтоб уничтожить.

Гаже всего было понимать, что он перестал контролировать ситуацию еще в спальне. Но даже здесь действия полукровки в буквальном смысле спасли Константина. До него дошло, что именно происходило все это время, и почему. Чужой, на грани слышимости, шепот про кровь, банально дал ему полностью увериться в том, кто именно приложил руку к разворачивающейся в доме трагедии.
Джон оскалился в лицо полукровке, когда его уже сносили в коридор - попятился, потеряв равновесие под напором кричащих, исступленных в желании сорвать свою боль и злость людей. За спиной неожиданно обнаружилась стена, кто-то вздернул падающего уже экзорциста на ноги, притиснул к этой стене. Джон задней мыслью пришел к выводу, что сейчас, возможно, его будут бить. Это было самым вероятным и логичным исходом - ожесточенные потерей люди всегда ищут виноватого, а кроме Константина на ситуацию, с их точки зрения, влиять не мог никто.
Особенно при учете помощи полукровки. Может быть, не вмешайся старший демон, и девушка была бы жива.
Несомненно, руки Джона были чисты. Что-то давало ему знать, что если бы к делу не подключился полукровка, он бы справился - у него бы получилось. Была ли это наивная слепая вера, самоуверенность, или что-то третье - было уже не важно. Точно так же, как и кричащие на него люди, Джон выбрал виновного в произошедшем. И это, определенно, был не он сам.
Один из мужчин оттеснил истерично вопящую родню подростка, рывком придвинулся к Константину, прихватив его за воротник и галстук, сгребая ткань у горла в кулак, не полностью ограничив, но затруднив дыхание. Джон был буквально вынужден оторвать взгляд от полукровки. Но как-то защититься, даже взглянуть в лицо человека, который держал его за грудки - уже не смог. Удар не был в достаточной мере сильным, просто замахиваться было негде; по касательной, неаккуратно пришелся по нижней части лица, в челюсть, и по губам. Звуки на краткий момент будто отдалились, перед глазами заплясали светлые пятна.
"...кого мне бояться?.."
Джон слизнул с губ набегающую из рассечения кровь, встряхнул головой, пытаясь вернуть ясность сознанию. Понимая, что злые руки отпустили его, что нападавшего оттаскивают вбок. Наверное, это был отец.
"Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?.."
Он посмотрел в кухню, но полукровки на месте уже не было. Константин оглянулся в обратную сторону, стремительно пробегая взглядом по лицам отступающих людей, едва ли понимая, что они отходят, потому что их окликнули.
Обернулся в достаточной мере вовремя, чтоб последний раз успеть увидеть человеческое лицо полукровки - породистое, по-лисьи лукавое. С мерзкой, кривой улыбкой на тонких губах.
Идти следом было равно самоубийству - рыпнешься, и вся толпа решит, что ты спасаешься бегством. Джон медленно, с оттягом выдохнул, оставаясь на месте, ровно там, куда его вытолкали от кухни родственники погибшей девушки. Где-то в глубине души подозревая, даже надеясь, что видит это породистое лицо не последний раз, и еще успеет объяснить полукровке самыми радикальными методами, как поступать не стоит.
Сейчас стоило вызвать полицию, дождаться их приезда и попытаться хоть сколько-то связно объяснить, что именно происходило. И молиться, чтоб полицейские не сочли его виновным в смерти девушки...