Чарльз любил свой особняк не только за те некоторые приятные детские воспоминания, которые они пережили совместно с Рэйвен. Он любил его еще и за то, что дом был достаточно большой, чтобы даже многочисленная компания могла разбрестись по нему с минимальным риском столкнуться между собой. Он мог целый день провести, курсируя между кухней, кабинетом, библиотекой, гостиной и ванной, но так и не встретить никого из своих сожителей. Не то чтобы Чарльз был отшельником, но иногда ему хотелось побыть в одиночестве. Да и его подопечным, видимо, тоже. По сути, они были подростками, по-своему несчастными, а потому неусыпный надзор мог заставить их вновь закрыться, чего Чарльз совсем не хотел.
Ксавье понимал, что сейчас им нужно бросить все силы на тренировки, но все же считал, что немного отдыха ребятам не повредит. Именно поэтому благосклонно отнесся к предложению отпраздновать день рождение Хэнка. Они заслужили отдых и немного выпивки. Более того, даже сам Чарльз с Эриком заслужили, как бы последний ни пытался убедить всех в обратном. Они все неплохо посидели, надо сказать, и распили несколько бутылок замечательного спиртного из обширных запасов семьи Ксавье.
Чарльз ушел спать вслед за Эриком, когда веселье только набирало обороты, но не стал запрещать ребятам сидеть столько, сколько они хотят. Все знали, что впереди тренировки и, возможно, смертельные испытания, а потому в этот вечер он разрешил им многое. Перед тем, как провалиться в сон, Чарльз проверил, как обстоят у мутантов дела, но те, кажется, были совершенно счастливы, а потому не собирались расходиться. Значит, на утро стоило ждать больных голов и помятых физиономий.
Время было ранее, но Чарльз уже не спал, скорее уж сладко дремал, досматривая последние кусочки странных снов, часть из которых он уже додумывал сам, потому что проснулся и мог осознавать, что ему грезится. Солнце противно светило в глаза, но спать на правом боку было чертовски удобно, а потому Чарльз не спешил переворачиваться. Он слышал, как отворилась дверь и раздались приглушенные ковром шаги, но даже не пошевелился, пребывая в том состоянии неги, когда каждое движение может разрушить приятный сон.
Это мог быть только Эрик, потому что, во-первых, Чарльз на ночь закрывал замок, а во-вторых, больше никто из обитателей особняка не позволял себе заходить к нему без стука или хотя бы короткого предупреждения. Оставались, конечно, врачи, но Ксавье отмел их по причине того, что все нормальные враги в такую рань только ложатся спасть, а не шастают по его особняку.
- Наш детский сад, Эрик, - Чарльзу пришлось открыть один глаз, чтобы тут же зажмурится и сделать вид, что он все еще спит. Правда, его попытка притвориться явно не прошло незамеченной, поэтому пришлось отвечать, хотя телепат даже и не собирался подниматься, он только поудобнее обнял подушку. Он успел проверить всех воспитанников и понял, что те еще даже и не думают просыпаться, а значит совершенно точно не разделят энтузиазм Эрика и его радость наступившему дню. - В такую рань все еще спят, о чем ты говоришь... Дай ребятам выспаться после вчерашнего. И мне тоже. Иначе все будут ползать, как сонные мухи.
А Чарльз будет главным сонным мухом, потому что он ужасно хочет вновь в объятия Морфея, пусть Эрик тут хоть полеты на батареях устраивает. Сообщив другу такую важную информацию, Ксавье с чистой совестью натянул сползшее во сне одеяло и прикрыл глаза, довольно вздыхая.

Чарльз просто хочет поспать. Совсем немного. Возможно, он даже спать не будет, а просто полежит в постели, воспользовавшись получасовой тишиной, чтобы привести в порядок мысли. С тех пор, как он стал работать с Церебро, усталость и головные боли стали его постоянными спутниками. Хэнк предположил, что нужно просто подождать, привыкнуть, поэтому Ксавье покорно привыкал, но иногда ему нужно было время, чтобы позволить себе не думать ни о чем. Эрик точно не собирался ему ничего такого предоставлять с утра, с этим можно было смириться, но не заставить же он его вскакивать с постели, когда все остальные еще спят? Или потом они вместе пойдут будить остальных?
- Ты же знаешь, что мы с Рэйвен росли вместе, так что мое участие в ее воспитании носит крайне опосредованный характер, разве что потом, но... - Чарльз сокрушенно застонал, понимая, что Эрик только и ждет того, чтобы его разговорить и разбудить окончательно, а потом телепат прикрыл глаза и попытался хотя бы сделать вид, что начинает дремать. Вряд ли Леншерра удастся провести, но, быть может, у него проснуться зачатки совести... Да, дохлый номер.
Однако, к большому удивлению Чарльза, Эрик все же встал, так что телепат счастливо улыбнулся, обнимая подушку и прижимаясь к ней щекой. Хотя бы полчаса спокойной дремы. Благодать.
Чарльз считает Эрика серьезным человеком. Взрослым, способным не только к рациональному мышлению, но и к анализу своих поступков и, что главное, умению за эти поступки потом отвечать. Ксавье и сам считает себя взрослым, оценивая возраст не только по количеству прочитанных книг, но и по умению извлечь из этих книг зерно истины. В общем, не смотря на некоторые послабления, Чарльз видит в себе и своем друге взрослых мужчин, а потому то, что происходит дальше, в какой-то мере выбивает его из колеи.
Кровать просто взмывает в воздух и сам Чарльз, разумеется, вместе с ней. Он удивленно охает и садится, с досадой успев подумать о том, что двери в его комнате слишком широкие. Если бы эти манипуляции проделывал не Эрик, а кто-то другой, Ксавье бы испугался, но и сейчас не было абсолютно ничего хорошего в том, что творил его друг.
- Эрик! Прекрати немедленно! - Чарльз злобно шипел, опасаясь разбудить кого-то из воспитанников. Они бы от души повеселились, если бы увидели подобное зрелище. - Что это за детские выходки вообще? А если кто-нибудь сейчас выйдет в коридор? Верни кровать обратно!
Сонный Ксавье цеплялся за подушку, хотя прекрасно понимал, что она ничем ему не поможет - растрепанный и помятый, он выглядел действительно комично, но не переставал возмущаться.

Эрика стоило бояться, по крайней мере любой человек в здравом уме и твердой памяти, которому вдруг не посчастливилось познакомиться с Леншерром, сказал бы, что от него нужно держаться подальше. Ну, в крайнем случае, свести общение к минимуму, чтобы не нарываться на неприятности, но уж никак не позволять ему поднимать кровати в воздух и перемещать их в пространстве. Чарльз не боялся. Возможно, он бы даже хотел, но конкретно сейчас телепат знал, что Эрик не причинит ему вреда. Для того, чтобы преисполниться этой уверенностью, можно было даже не применять свои способности, достаточно было просто посмотреть на улыбку человека, который намеренно отказался от всех эмоций, кроме ненависть и жажды мести. Сейчас Эрик улыбался очень искренне и Чарльз не мог не радоваться этому. Возможно, у него получались достучаться до друга, хотя Ксавье не питал особых иллюзий по поводу того, что Леншерр вот прямо сейчас бросит все то, к чему он так уверенно шел все эти годы, и останется рядом с ним, вдруг простив все былые обиды и отказавшись от мести. Нет, Чарльз всегда славился своей рациональностью, а потому понимал, что в некоторых аспектах жизни чудес просто не бывает, а вот в других их даже можно попробовать сотворить самому.
- Выходка может быть одновременно и действенной, и детской, потому что взрослые мужчины не занимаются такими глупостями, - Ксавье не собирался давить на жалость, хотя бы потому, что он действительно проснулся и был готов сейчас запустить подушкой в Эрика в качестве небольшой мести. Тем более, что все действительно спали. - Они очень способные, ты же знаешь... Но вид моей кровати посреди коридора тоже не окажет должного воспитательного эффекта.
Чарльз просто не мог все так оставить. Это было крайне непедагогично, но о педагогичности и воспитании он сейчас заботился меньше всего.
- О, я уверен, что это ты запомнишь на всю жизнь, - Ксавье бурчит, хотя прекрасно знает, что Эрик уже спустился по лестнице и не может его услышать.
Чарльз буквально заставил себя подняться с постели, потому что спать после такого кощунственного поведения Эрика было просто невозможно. Он ограничился только умыванием холодной водой и сменил пижаму на спортивный костюм. Если ем удастся растолкать Хэнка, то их ждет неплохая пробежка. Учитывая, сколько тот выпил, на сей раз Чарльз обгонит его, даже если Хэнк будет бежать босиком.
Спустился Чарльз в гостиную, решив, что Эрик не станет пить кофе на кухне, где мирно спит Алекс, вот уж кого стоит погонять на тренировках сегодня. Главное, чтобы похмелье не отразилось на его способностях, он и так только учится ими управлять.
- Признайся, тебе доставило бы удовольствие, если бы меня кто-то увидел сонным и на парящей кровати, - Чарльз очень заботился о своем авторитете и переживал о том, как он выглядит в глазах ребят, хотя сам был ненамного их старше. Пусть он понимал, что они все равно будут с ним рядом, об уважении забывать не следовало. - И ты не одобряешь вчерашних слабостей.

Чарльз не мог злиться на Эрика долго. Иногда ему казалось, что он вообще на него злиться не может, не получается как-то Наверное, все дело в мягком характере и отходчивости, которые были свойственны Чарльзу и с которыми он безуспешно боролся. Он мог журить воспитанников, но не мог разозлиться на них так, чтобы стукнуть рукой по столу или прищуриться и смотреть уничижительно и с яростью в глазах, что порой получалось у Эрика. Нет, такие хитрости не были доступны Чарльзу. Может быть, дело еще в том, что он всегда мог сделать так, чтобы люди вокруг делали что-то с оглядкой на его мнение, что довольно просто, если вы телепат. А может все потому, что он просто знал, что творится в головах у людей и это заставляло его быть мягким по отношению к ним. Так или иначе, но сейчас Чарльз уже вполне отошел, хотя вид веселящегося Эрика все еще заставлял его хмурится.
- Молись, чтобы никто больше этого не увидел. И да, если ты думаешь, что я лично потащу кровать обратно, то ты ошибаешься, - Ксавье прищурился, но не в попытке выработать яростный взгляд, он видел на столе оставленный бокал с шампанским, который кто-то не донес до кухни, нахмурился и, понюхав содержимое бокала, сделал осторожный глоток. - Надо же, я думал, что его уже выпили... Настоящее французское... кхм. Так вот, вернешь кровать обратно, друг мой.
Чарльз переводит взгляд на кофе и щурится, понимая, что вот теперь ему снова нечем крыть, ведь приятно получить чашку крепкого кофе, даже если перед этим тебя покатали на кровати по второму этажу. А что? Некоторым бы это понравилось, а он вроде еще не такой старый, чтобы совсем лишиться духа авантюризма.
- Спасибо, лучше не надо, иначе этот кофе может оказаться на мне, - Ксавье улыбается и, оставив бокал в покое, забирает чашку, поднося ее к губам, но лишь вдыхая терпкий запах кофе. - Но это не отменяет того факта, что кровать ты вернешь на место.
Он качает головой, но в глазах читается одобрение. Чарльзу совсем не хочется портить это странное утро обсуждениями стратегии того, что Эрику все же стоит держать себя в руках и не позволять жажде собственной мести захватить его полностью. Именно поэтому он цепляется за так удачно озвученный другом вопрос.
- О да, она там есть. Я не ходил туда со времен своего детства, - телепат делает глоток кофе и подходит к окну, задумчиво рассматривая бредущие по небу облака, еще так рано. - Ты, как всегда, прав. Я предпочитал общество книжек, а не лука. А ты, значит, умеешь стрелять?
Он поворачивается к другу, удивленно изгибая бровь, словно даже и не ожидал, что тот может оказаться обладателем такого скрытого таланта. Впрочем, это же Эрик, с ним может оказаться все, что угодно, но все же лук... Это даже интересно. Чарльз готов ради того, чтобы посмотреть на это, пойти на уступки и взяться за лук, если Леншерру обязательно нудна будет компания.
- Пожалуй, там даже луки остались. Думаю, они в очень неплохом состоянии. Желаешь попробовать? Или ты спросил просто ради праздного любопытства? - Чарльз смеется и отставляет чашку, тут же направляясь в холл, хотя на задний двор удобнее было бы выходить с кухни. - Сначала - кровать, а потом мы пойдем посмотрим, что осталось от некогда замечательной площадки для стрельбы из лука.

Ксавье вовсе не считал, что может помыкать кем-то. Не в плане применения способностей, тут он кому угодно мог фору дать, а просто в обычном общении. Ему было сложно заставить человека поступить так, а не иначе, не пользуясь телепатией, скорее в таких случаях Чарльз прибегал к дипломатическим переговорам. На сей раз, с Эриком, он вовсе не надеялся на то, что друг сразу же отправится ставить кровать на место, да и совсем не этого добивался Чарльз. Он, скорее, рассчитывал на то, что Леншерр еще больше расслабится, слишком уж нравились ему эти тоненькие морщинки вокруг глаз, которые говорили об улыбке, которая пусть и не трогала губы, но отражалась в глазах. Ради этого можно немного побыть посмешищем, тем более, что потом можно будет особо счастливым стереть память.
- Ты хочешь моего признания? - Чарльз растянул слова, будто действительно раздумывал над тем, чтобы открыть Эрику какую-то очень важную и пикантную тайну, а затем рассмеялся. - Не поверишь, но в библиотеке я все же предпочитал заниматься генетикой и мутациями, там слишком сурово требуют соблюдать тишину, чтобы можно было приятно провести время.
Чарльз молча проследил за тем, как Эрик отправил стрелу в цель. Не то чтобы он сомневался в своих способностях, просто телепат прекрасно понимал, что не выстрелит так, как друг, даже если заберется в его голову и вызнает все секреты. Нужно быть честным с собой, некоторые вещи просто не даны Чарльзу. Он может прекрасно вести светскую или не очень беседу, обыгрывать Эрика в шахматы, но стрелять из лука. По правде говоря, он даже не помнил, были ли у него вообще такие занятия в университете. Даже если и были, то Чарльз точно о них не слышал.
- Это смешно. Зачем мне вообще нужно уметь стрелять из лука? - он всё еще пытался пойти на попятную, хотя прекрасно понимал, что ничего страшного не случится, если он возьмет этот лук в руки. Ну, разве что Эрик посмеется, но это не трагедия. Особенно после того, как друг потешался над ним утром. Чарльз бросает на Леншерра взгляд, полный непонимания и возмущения, а затем всё же берет лук. Делает это он крайне неловко, будто какого-то страшного зверя, который может быть ядовитым, хотя на самом деле это всего лишь лук. - То, что на моем заднем дворе есть площадка для стрельбы, еще не значит, что я обязан уметь стрелять.
Чарльз продолжает держать лук и смотреть на друга выжидающе, а затем, сдержав короткий вздох, разворачивается к мишеням, которые сейчас кажутся такими далекими, что попасть в них не представляется возможным. Однако сейчас перед Чарльзом стоит задача куда более сложная. Ему нужно хотя бы натянуть тетиву и послать стрелу куда-нибудь, дабы не выглядеть совсем уж идиотом.
По крайней мере, тетиву натянуть на лук у него получилось, пусть и не с первого раза (с третьего - это тоже вообще-то неплохо). А вот наложить стрелу так, чтобы она никуда не вихляла, оказалось куда сложнее. Чарльз уже успел пожалеть о том, что он вообще связался с Эриком и с его луками. И почему ему спокойно в постели не лежалось, а?

- Ты уверен, что точно не хочешь знать? А то я могу не только рассказать тебе о подробностях, но и показать их, - разумеется, Чарльз просто пугает и подшучивает. Ничего он не покажет и даже не расскажет. Не то чтобы он считал это слишком личным, но уж точно не собирается вводить Эрика в курс своей личной жизни, пусть это и было в далеком прошлом (ну ладно, не слишком и далеком, но всё равно не таком близком, как их отношения сейчас). Он до сих пор не уверен, что хочет стрелять, но с его другом просто невозможно спорить в некоторых вопросах. Он может быть невыносим. Так что, пожалуй, неплохой вариант в качестве компенсации.
- У тебя очень своеобразные представления о развлечениях, мой друг, - Ксавье коротко улыбается, но и так понятно, что это шутка - А я мог бы залезть в твою голову и убедить в том, что это плохая затея, но ты прав, так будет не интересно.
Чарльз понаблюдал за тем, как Эрик мастерски отправил стрелу точно в "яблочко", воспользовавшись своей силой. Казалось бы, зачем ему тогда вообще мучиться с этим луком, но теперь телепат просто обязан был хотя бы выстрелить, чтобы не ударить в грязь лицом, это было бы совсем глупо. Тем более, это всего лишь один выстрел, а шуму они из-за него наделали столько, словно совершали что-то ужасное или жутко важное.
Ксавье терпеливо выполнил все указания друга по поводу того, как нужно встать, хотя в процессе едва не полетел не землю, не ожидая, что Эрик решит помогать ему буквально.
- Меня учили, знаешь ли, более практичным вещам, чем дергать струны или тетиву, так что на твой вкус, - он всё же выстрелил. Получилось не слишком хорошо, но для Чарльза, который впервые держал в руках лук, это было очень даже неплохо. По крайней мере, он мог гордится тем, что стрела всё же воткнулась в мишень, а не улетела прочь или вообще не осталась в его руках.
- Не получил, - Чарльз даже как-то удивленно покосился на лук, будто еще не до конца осознавая тот факт, что он действительно выстрелил сам и никого при этом не убил и, что еще важнее, сам не покалечился. Это событие было достойно упоминания в списке его достижений. - Если тебе обязательно нужно следовать какому-то плану, то предлагаю посвятить этот день самосовершенствованию... Куда ты там говорил девать локти?
Он довольно улыбается, вытаскивая из колчана новую стрелу. Если так подумать, то ведь ничего особого страшного в этом и нет. Даже в какой-то степени интересно и увлекательно, а еще он просто-таки обязан выстрелить лучше Эрика, хотя для человека, который впервые взял в руки лук, это практически нереально.
- И, кстати, я жил не в кампусе, мы с Рэйвен снимали квартиру, - разумеется, сразу встать в правильную позу у Чарльза не получилось, но он честно старался, прищуривая даже один глаз. Тетива тихо тренькнула, но стрела совершила какой-то странный кульбит и в мишень не полетела.  - Черт!
Чарльз смотрел как-то обиженно и удивленно на валяющуюся стрелу, которая до мишени даже не долетела. Он оглянулся на Эрика, будто ожидая от того объяснений

- Тогда я лишусь остатков своего авторитета, а это никому не пойдет на пользу, - Чарльз улыбается, глядя на Эрика со смесью возмущения и веселья. Молодость у него действительно была бурной, но это прошло и сейчас Ксавье изо всех сил старался казаться не просто умудренным опытом, но и прожившим на свете достаточно, чтобы служить примером для нескольких оболтусов, которым предстоит серьезная миссия. Имел ли он право распоряжаться жизнями ребят? Ему хотелось считать, что ни он, ни Эрик, не заставляют их делать того, чего бы они не захотели.
- А моего обещания, что я не буду лезть тебе в голову, не достаточно? - желание как-то ограничить доступ в свои мысли вполне объяснимо и обоснованно, Чарльз даже не чувствует обиды из-за того, что ему не доверяют, он просто пожимает плечами, стараясь отвечать как-то небрежно. - Наверное, есть, но я пока такого способа не знаю.
Чарльз подумал о том, что так, наверное, проходили бы все их дни, если бы они не были связаны по рукам и ногам благой целью. Нет, конечно, он не отрицал ее важностью, ничуть не преуменьшал роль каждого из них в будущей операции, не хотел сложить оружие и пустить всё на самотек только из желания пожить нормальной жизнью. Нет, всё было совсем не так. Просто где-то в глубине души он понимал, что не отказался бы от такого варианта, потому что ему нравилось видеть Эрика таким открытым, безмятежным и спокойным, да и улыбнулся он за этот час столько раз, сколько
Ксавье не тешил себя ложными надеждами, не верил в то, что подобный вариант развития событий возможен, но этот факт не лишал его возможности хотеть подобной жизни. Наверное, Эрик бы даже смог приспособиться к роли учителя, хотя Чарльз по прежнему считал, что Леншерр не слишком похож на учителя. Определенным прогрессом можно было считать тот факт, что ребята уже не воспринимали его так враждебно, как раньше. Впрочем, если бы они были полицейскими, то сразу понятно, кому бы досталась роль "плохого копа".
- Чем тебя не устраивает всемирное поэтическое наследие? - кажется, он был возмущен одним только фактом непринятия Эриком столь приятного способа скоротать время. - Если не хочешь стихи, то мы можем пройтись по моей кандидатской, уверен, ты почерпнешь там много интересного. Или как на счет прозы? Не хочешь послушать Диккенса?
На сей раз Чарльз подошел очень обстоятельно к выбору позы для стрельбы, старательно выполняя все рекомендации Эрика. Он начинал входить во вкус и не стеснялся этого демонстрировать.
- Чувствую себя идиотом, - сообщил Ксавье другу, стоя с поднятыми руками, словно он не над Рио, а под арестом. Однако даже эта нелепая поза дала свои плоды - стрела полетела не совсем в цель, но в этот раз воткнулась в мишень чуть ближе к центру, чем предыдущая. Чарльз широко улыбнулся, поворачиваясь к Эрику и сжимая лук уже не так напряженно, как раньше. Стрелять оказалось не так просто, как ему казалось раньше, требовалась немаленькая сила, чтобы натянуть тетиву, но Ксавье остался собой горд. Возможно, когда всё закончится, они с Леншерром... Нет, он запрещал себе думать о подобных вещах, по крайней мере пока до конца было еще очень далеко. - Ну что, ты доволен? Не тем, конечно, что выставил меня идиотом, хотя этим уж ты точно должен остаться доволен.

- Мне достаточно твоего обещания, потому что я верю тебе.
Чарльз на несколько секунд замирает, забыв о том, что он все еще держит в руках лук, куда-то там целится и вообще занят самосовершенствованием, которое что-то немного подзатянулось. Он ничего не отвечает, потому что понимает, что слова вряд ли выразят то, что он чувствует. Для Эрика это признание было чем-то действительно серьезным и важным, как, впрочем, и для самого Чарльза.
- Вы недооцениваете мой труд и не понимаете всю его важность для мутантов и человечества, - на самом деле Ксавье не обижался, он всегда мог обсудить основные аспекты генетических мутаций с Хэнком, хотя предпочел бы, чтобы таких вот собеседников было несколько. А Рейвен действительно хорошо спалось под его монотонное чтение. - Если так, тогда будет уборка.
Он снова собирался натянуть тетиву, чтобы закрепить успех (правда, существовал шанс, что весь этот самый успех будет перечеркнут, но нужно же рисковать и тренироваться, иначе не научишься), когда всю подготовку прервал очень странный грохот. Сердце Чарльза ухнуло куда-то в желудок, разумеется, фигурально. Эрик сразу вскочил на ноги, прислушиваясь, но у Чарльза было небольшое преимущество. Он мог узнать, что произошло в комнате, не поднимаясь наверх. Подняться им в любом случае придется, но оценить ситуацию нужно было мгновенно, чтобы не попасть впросак уже наверху. Телепат на миг прикрыл глаза, а сердце уже подпрыгивало, судя по ощущениям, куда-то к горлу, так что первую секунду у него просто никак не получается сосредоточиться из-за страха за жизнь Рейвен, слишком неконтролируемого, чтобы побороть его быстро. Пожалуй, потом нужно будет поговорить об этом с Эриком, тот явно по части страха мог сказать куда больше, чем сам Чарльз.
- Это Алекс... И Хэнк, - ему всё же удалось оценить обстановку, глядя на всё глазами Рейвен, которая сейчас была очень перепугана. - В гостиной на втором этаже. Там сейчас никого, кроме Рейвен.
Чарльз первый сорвался с места, бросив лук и не позаботившись о том, чтобы собрать стрелы. Сейчас было совсем не до этого, его сестре угрожала опасность. Он не видел, бежит ли за ним Эрик, потому что был слишком сосредоточен на своей цели.
В памяти невольно всплывают отрывки из детства, когда они с названной сестрой играли в догонялки в огромном особняке, носясь по коридорам и залам с криками и визгами. В прятки играть было совершенно не интересно, потому что Чарльз всегда знал, где спрячется Рейвен, поэтому они уравнивали шансы, пытаясь поймать друг друга. Ксавье отгоняет ненужные воспоминания, сейчас совсем не время для них.
Рейвен он находит в гостиной. Девушка сидит на диване, прижимая руки к груди и, кажется, она тоже потеряла самообладание, потому что не может держать свой привычный облик яркой блондинки. Комната выглядит крайне плачевно - кофейный столик перевернут, посуда сметена на пол и бурые пятна кофе разительно выделяются на светлом ковре, книжные полки сорваны, а на стене красуется темное пятно - обои обуглились и только каким-то чудом не возникло пожара. Чарльз замирает в нерешительности, боясь даже пошевелиться.

Чарльз выдыхает. Резко и со свистом. Мысли вновь начинают обретать четкость и ясность. Волнение не уходит, просто отступает. По крайней мере настолько, чтобы он мог здраво оценить ситуацию. Рейвен просто напугана, он даже берет себя в руки сама, не нуждаясь в дополнительном успокоении, возвращает себе привычный облик юной девушки, сжимает кулаки. Чарльз хочет разобраться в чем дело, но Эрик не дает ему этого сделать.
Ксавье буквально кожей ощущает, какая злость клокочет в его друге. Кажется, от того почти беззаботного, почти счастливого, такого расслабленного и благодушного Леншерра не осталось и следа. Если бы кто-то сейчас сказал телепату, что вот этот мужчина еще каких-то пять минут назад улыбался, шутил и учил его стрелять из лука, то он бы не поверил и рассмеялся в лицо такому оригиналу. Если бы не видел это собственными глазами.
- Эрик! - пожалуй, добавить было нечего, потому что друг был в чем-то прав. И Чарльзу было не слишком приятно это осознавать, хотя, в целом, он и оставался при  своем мнении.
Увы, ничего больше сказать он не успел, потому что Эрик уже умчался вниз по лестнице, а общаться с ним мысленно, особенно в таком настроении, было очень чревато. Чарльз понадеялся, что ото решит все же проверить сначала лоджию, чтобы найти Алекса именно там, а потом примется обследовать остальной дом. Впрочем, говорить об этом другу он тоже не стал, вернувшись в комнату к Рейвен.
- Хэнк что-то сделал с собой. Может, это побочный эффект мутации, но... А Алекс хотел защитить меня, но не смог контролировать свою силу, -  Рейвен была умницей, она окончательно пришла в себя и теперь рассказывала о произошедших событиях очень четко и лаконично. Чарльз только мерил шагами комнату, пытаясь понять, что теперь делать со сложившейся ситуацией. Его волновал Алекс и его безуспешные попытки обуздать собственную силу, Хэнк, которому эксперименты могли принести не только пользу, но и вполне ощутимые неприятности, но больше всего Чарльз волновался за Эрика, который все так же горел этой проклятой местью, которая, возможно, была справедливой, но уж точно не пошла бы ему на пользу.
- Он их убьет, - с какой-то нездоровой уверенностью изрекла Рейвен, глядя на задумчивого Чарльза.
- И, возможно, будет прав, - тут же отозвался телепат, а затем тяжело вздохнул. -  Чем дольше я с вами, тем больше уверенность, что иногда методы Эрика бывают достаточно действенны.
Он позволил себе почувствовать ситуацию в доме, понял, что смертельная опасность больше никому не угрожает (в первую очередь, самим ребятам, потому что настроение Эрика оставляло желать лучшего и вполне можно было предположить подобную нелепость).
- Всё будет в порядке, - Чарльз точно не мог сказать, кого же он успокаивает. - Я буду у себя в кабинете, если кому-то потребуюсь. По любому делу.
Если происходящее в этот день имеет закономерность, то страшно предположить, каким будет вечер такого чудесного дня.

Чарльз чувствует себя отвратительно. Он словно бы одним неосторожным движением разрушил то, что долго и тщательно собирал по кусочкам, бережно составлял в единое целое, старался даже не дышать рядом и не делать резких движений, а потом просто смахнул рукавом какую-то очень маленькую, но очень значительную деталь, и все рухнуло. И теперь не представлялось возможным построить все так, как было. Чарльзу очень хотелось надеяться, что можно будет выстроить разрушенное заново, и что фундамент не пострадал. Странные мысли.
Наверное, мысли склонны материализоваться, потому что, стоило только телепату подняться на ноги и пройтись по комнате, прижимая пальцы к вискам, как он неловко зацепил стоящую в самом углу вазу. Ваза была старше самого Чарльза лет где-то на сто двадцать и стояла тут еще до его рождения и до рождения его отца. Она пережила войны и революции, а он одним движением заставил ее разлететься на сотни кусков. Любимую вазу его матери. Почему-то он не испытывает чувства вины, только раздражение. Хватит с него на сегодня посыпания головы пеплом.
Он трет виски и мысленно тянется к Хэнку. Проверяет его состояние, самочувствие, осторожно успокаивает. В чужих головах Чарльз не ведет себя, как слон в посудной лавке, он деликатен и мягок, хотя бы из-за понимания того, что мозг склеить намного сложнее, чем вазу, какой бы любимой она ни была.
Хочется узнать, как там Эрик, но его Чарльз находит рядом с Алексом, когда убеждается в том, что Саммерс тоже... практически в полном порядке. Кажется, раздражение, исходящее от Леншерра можно почувствовать даже без особых способностей. Чарльз поспешно возвращается в свой кабинет и утыкается в книгу, словно бы его могли поймать на месте преступления.
Ксавье листает книгу, глядя сквозь страницы, и ждет. Ему даже не нужно лезть в голову Эрика, чтобы понять, что тот придет к нему. Если не для того, чтобы сказать "я был прав", то просто для того, чтобы Чарльз увидел, что он был прав. Как всегда, Леншерр появляется очень неожиданно.
- О, ты мог бы... Я даже не сомневаюсь, - Чарльз улыбается, но в этой улыбке нет веселья. Он трет виски. И когда там успела поселиться тупая давящая боль, которая сжимает его череп, словно в тисках. - Иногда мне кажется, что я взваливаю на свои плечи груз, который не смогу нести, но я знаю, что рядом будут те, кто поддержит меня. И они нужны мне не меньше, чем я им.
Телепат поднимается из-за стола и проходит к окну, так что теперь Эрик может видеть его профиль на фоне сгущающихся сумерек. Они все зависят друг от друга, пусть и не до конца понимают, как сильно. Чем раньше поймут, тем меньше потерь последует за этим. Хватит уже потерь, каждая из которых камнем ложится на сердце, чтобы и через десять лет, и через двадцать давит и отсекать по кусочку еще живой плоти. Он сделает то, что нужно, лишь бы этого не произошло. Он научит, поможет, подскажет, поддержит, потому что он может это сделать. Чарльз молчит полминуты или дольше, а потом поворачивается к другу и коротко улыбается.
- Сегодня вечером. Ты снова играешь черными.

Чарльз не ждет, что Эрик решит продолжить разговор. Он не ждет от него вопросов и объяснений. Он даже не ждет от него злости, хотя это была бы самая естественная реакция, уж для Леншерра точно. Просто Чарльз хочет, чтобы Эрик знал, что ему хотят это сказать. В это есть что-то эгоистичное, но в то же время жертвенное. Ксавье совсем не хочет выглядеть жертвой, но переиначить свои слова не может. Он прощается с другом кивком головы за пару секунд до того, как тот уходит, не получив ответ на свое прощание. И его он тоже не ждал.
Кто знает, подействовали ли слова Эрика на Алекса или была иная причина, по которой тот решил взяться за контроль свой силы, но вечером он вышел на улицу, что с одной стороны было крайне неосмотрительно, а с другой - позволяло лучше дисциплинировать себя. Саммерс знал, что может случиться, если он перестанет держать себя в руках, подожженные кусты - это самая малость.
Чарльз наблюдал за стараниями парня из окна своего кабинета. Он не стал выходить в сад или как-то иначе давать понять, что поддерживает Алекса. Главное, чтобы он сам научился себя контролировать, управлять силой, которая является частью его. Сам. Без подсказок и указаний, тогда только из этого выйдет толк. Чарльз следил за ним и улыбался ободряюще, хотя понимал, что его отсюда не видно, а потом искренне радовался, когда у Саммерса наконец получилось. Достойное завершение тренировки, хотя она и не станет последней.
Эрик приходит вечером. Видимо, у него уже работают какие-то внутренний часы, закрепляющие привычку, но к тому времени Чарльз уже расположился в кресле и расставил фигуры на доске. У него белые. А пиво... Не сказать, что это компенсация, просто Ксавье вдруг так захотелось, поэтому он улыбается, что получается немного виновато.
- Вовсе нет. Как ты мог такое подумать? - Чарльзу не удается выглядеть уязвленным, хотя бы потому, что частично Эрик прав, но не в плане осознания себя мировым злом, а в более общих чертах. - Мне кажется, что черные созданы для того, чтобы ты ими играл, а пиво... Считай, что мне просто захотелось сделать тебе приятное. Я рад, если угадал.
Чарльз делает ход, не глядя на шахматную доску, вместо этого он просто изучает Эрика, удивляясь, как столь быстро выходящий из себя человек сейчас может излучать спокойствие.
- Я тоже видел. Он очень способный. И упрямый. Мне кажется, тебе удалось разбудить в нем то самое упрямство, которое помогает сворачивать горы, - Ксавье коротко улыбается, а затем делает вид, что всерьез задумался. - Мне? А разве это может надоесть?
Впрочем, он быстро становится серьезным, изучая виски в своем стакане, но больше глядя сквозь него на пламя, потрескивающее в камине.
- Когда-нибудь это может привести к серьезным ошибкам. И я опасаюсь, что даже тогда буду думать, что прав. Я же всегда прав, - Чарльз выводит вперед коня и откидывается на спинку стула, ожидая следующего хода Эрика, но мысли его витают далеко за пределами шахматной доски. Его бы воля, он бы никогда не ошибался, но это, увы, невозможно.