- Далеко! О-очень далеко , - "раскалываться" Дин отказался и, пытаясь подавить зевок, плюхнулся на место водителя: отцу в его новом деле "импала", видно, только мешала. Ну и ладно, им же лучше! Зеркало заднего вида отразило заспанное лицо и взъерошенные со сна волосы. Как настоящий джентльмен, Дин привел себя в порядок: пригладил шевелюру пятерней, хорошенько потер глаза и снова зевнул, на этот раз удовлетворенно. Почти удалось заставить организм перейти от состояния полудремы к бодрствованию: не хотелось сообщать отцу по возвращении что мелкий-де не в школе, а в больнице, а вместо драгоценной "импалы" имеется груда металлолома. С другой стороны - новый зевок - вести машину по улицам города, с которым знаком уже пару недель, Винчестер смог бы и не просыпаясь. И если начистоту, уже рассматривал этот вариант как вполне приемлемый.
Ну, так рань-то какая! Девять утра! Выходной! Ужас и кошмар! Дин покосился на оживленно ерзающего на сиденье брата, который и сам, кажется, не заметил, как напускное уныние сползло с лица, и возмущение, только что переполнявшее мысли старшего Винчестера, улеглось. Сэму это нужно. Отец опять исчез, не оставив даже записки, звонить и не думает, когда вернется, остается только гадать, а сколько не плети пацану, что "вот, я только в магазин вышел, и он звонит", тот не поверит уже. Возраст не тот. Вот было ему семь, насколько проще было притворяться! Смотри себе в любую бумажку и вещай, что Бог на душу положит: "Сэм, я скоро вернусь, слушайся Дина, ешь, что дают", "Дин, я задерживаюсь, присмотри за Сэмом, пусть не пропускает занятия... и не выпрашивает щенков, нам их негде держать". Нет, справедливости ради стоит сказать, что иногда отец и правда звонил и оставлял записки: "Я потерял след. Эта тварь опасна и может искать моих близких. Ружье под кроватью, что делать, ты знаешь", "Никуда не выходите. В ближайшие два дня никакой школы, никакой библиотеки". Дин не жаловался, понимал, что выбор у них невелик, принимал свою участь без лишних драм, но где-то в подсознании засела упрямая мысль, что младший заслуживал лучшего. У него самого хоть те четыре года были, рядом с мамой, в нормальном доме, со сказками на ночь и поцелуем в лоб перед сном, а Сэмми нормальной жизни и вовсе не видел. Вспоминая об этом, Дин прощал ему и детские выходки, вроде объявленной голодовки, и так часто всплывавшие обвинения в тупой покорности воле отца, и ту, совсем не детскую, шутку с побегом, когда он и сам готов был концы отдать, представляя, что могло случиться с его бедным братишкой, пока он - тоже мне умник! - ходил за пиццей, вопреки указаниям отца носа на улицу не высовывать. Когда отец притащил Сэмми домой, злого и зареванного, показушно-независимого и живого, Дин впервые понял, что такое чистое, незамутненное, восхитительное счастье. Ощущение, которое, знал, не забудется и не затрется со временем. И раз уж он был не в силах заменить Сэму погибшую мать и постоянно отсутствующего отца, он мог хотя бы постараться быть хорошим братом.
- Отличное место, тебе понравится, к гадалке не ходи! А кстати, мы же с тобой никогда и не ходили, - осенило его. Отец к медиумам относился либо слишком серьезно либо совсем презрительно, в зависимости от истинных способностей "экстрасенса", и уж точно никогда не позволил бы сыновьям забуриться к какой-нибудь цыганке, которая за твои деньги наплетет с три короба, даже не заглянув в водруженный перед ней на столе хрустальный шар. Но дело-то тут не в достоверности, а в ритуале! И деньги есть, не отцовские, а собственные: успел подработать в автосервисе: его хвалили и звали снова, а от двух лишних дней в школе умнее все равно не станешь. Так что им и карты в руки. Должны же быть какие-то плюсы в отсутствии родительского присмотра! Машина плавно выехала на окраину городишка, последние дома расступились, открывая взгляду когда-то пестрые, а теперь пыльные и выгоревшие ярмарочные шатры.
- Видал? - с гордостью заявил Дин, паркуя "импалу" на обочине, рядом с другими машинами, которых тут оказалось на удивление не так уж и мало. В основном, микроавтобусы, люди в таких местах предпочитают появляться семьями. Ну, что же, они - семья, значит, по адресу. - Класс, да? - старший Винчестер выбрался из машины и посмотрел на брата в ожидании реакции. - Эй, что за лицо? Хотел, чтобы все, как у нормальных людей - получай! Вот так в обычных семьях проводят выходные! И не говори мне, что тебе скучно! Нормальная жизнь, знаешь ли, вообще ужасно нудная штука!
Интересно, а та девчонка из параллельного класса, как ее, - Кэтти? Келли? - будет? Тоже, кажется, собиралась, с семьей и младшим братом... Дин повел было глазами по сторонам, но присутствие Сэма заставило вспомнить, зачем он тут.
- Итак, Сэмми, день принадлежит тебе, - он потрепал брата по волосам. - Выбирай, куда сначала?

Отредактировано Dean Winchester (2014-06-24 09:03:38)

Ухмылка, наметившаяся было на губах старшего Винчестера, растаяла без следа. «Мне кажется, он меня ненавидит». Вот так, да? Вот что у тебя в башке вертится! Дин остановился, все еще обнимая за плечи брата, заглянул в глаза.
- Никогда так не говори, Сэмми. Даже думать не смей. Он тебя любит. И защищает, как умеет. А если тебе это кажется нарушением гражданских… или каких там еще прав, то подумай, каково будет нам, если с тобой, дураком малолетним, что-нибудь случится!
Вообще-то он понимал Сэма больше, чем показывал. В чем-то младший определенно был прав, и чувство вины, которое выжгло душу отца после смерти мамы, не должно было становиться удавкой для Сэма. Пацан не виноват, что мама умерла, защищая его, он живой человек, а не памятный сувенир. Отцу было наплевать. Сэм стал для него чем-то вроде ценного артефакта, который во что бы то ни стало нужно уберечь. К Дину он так никогда не относился. Иногда эта разница становилась причиной ревности старшего, правдами и неправдами пытавшегося заслужить внимание родителя, но с возрастом ревность возникала все реже, зато все чаще Дин сочувствовал Сэму. И если и не был готов идти против воли отца – единственного близкого им человека, после смерти мамы, то хотя бы старался, где мог, ослабить поводок, позволить брату глотнуть желанной свободы. Вот, как сейчас.
- Хотя, знаешь, я передумал, - Дин хмыкнул. - Если такая ерунда снова полезет в голову, мы об этом поговорим. Не обещаю, что, в конце концов, не всыплю по первое число, но для начала обещаю выслушать нытье до конца. А пока, - обошелся без паузы, иначе у брата будет время возмутиться, - пойдем, посмотрим, что мы можем сделать для твоей Кэтлин.
Было совсем не сложно понять, почему именно отец не поощряет дружеские связи Сэма. И дело тут уж точно было не в тирании, ненависти или - того хуже – в чрезмерной экономии. Дело было в том, что раз за разом, мелкий допускал одну и ту же ошибку – привязывался. Прикипал к людям, которые просто не могли задержаться в его жизни дольше, чем на пару месяцев. И, разумеется, впоследствии страдал в разлуке, разумеется, злился на отца и брата за то, что отнимают у него это простое человеческое счастье – любить, дружить, враждовать.
Самому Дину правила игры дались легче. А может, он всегда был каким-то ущербным (сам бы до такого не додумался, но разъяренные брошенные барышни бывают очень убедительны). Так или иначе, правда состояла в том, что его чувства всегда были направлены только на двоих: отца и брата. Все, что касалось остальных – просто эмоции. Пощекотать нервы, получить удовольствие, не больше, он даже угрызений совести не испытывал, скорее досаду оттого, что приходится пережидать чье-то негодование, как некстати начавшийся ливень. И если когда-то и страдал так, как Сэм сейчас, то уже не помнил того времени.
Наверное, будь это другой день и другая ситуация, Дин непременно напомнил бы братишке про его любимые грабли, но сегодня день Сэма, и уж черт с ним, со всем, пусть делает, что хочет. В конце концов, эта Кэтлин через неделю станет для него просто воспоминанием.
- Хочешь, значит, честно выиграть подарок? - Дин усмехнулся, разглядывая умильно-пучеглазую плюшевую собаку, покосился на брата, и выудил из кармана пару долларовых бумажек – стреляй - не хочу. –  Так ведь не увидит она твоей победы, герой!
Интересно, из каких пукалок они тут стреляют, если детям в руки дают?

Отредактировано Dean Winchester (2014-06-25 14:31:24)

Бухтение брата насчет вранья Дин пропустил мимо ушей. Момент, и правда, портить не стоит. Хотя убежденность Сэма в собственной правоте, как всегда действовала на нервы. Тем больше, что Дин и сам понимал, как прав мелкий.
Нет, он нашел бы, что возразить, дойди дело до ссоры. Например, можно сказать, что во время тех редких настоящих звонков, отец всегда в первую очередь интересуется, как Сэм, а вовсе не настроением-самочувствием старшего сына. Или напомнить, что те два выговора от отца, которые он никогда не забудет, получил именно за то, что недосмотрел за братом; никого не интересовало, что он сам достаточно переживает и мучается из-за случившегося. Отец любил Сэма. Любил обоих сыновей, даже если боль утраты почти вытеснила из его сердца все остальные чувства, даже если любовь оказалась погребена под переполнявшей душу жаждой мести, родительская привязанность никуда не делась, и брату просто требовалось вырасти, чтобы осознать это. О том, что для достижения полного взаимопонимания с отцом, Сэму потребовалось бы потерять кого-то столь же дорогого, какой была жена для Джона Винчестера, Дин думать не хотел. Да и вообще не хотел он думать ни о чем таком сейчас. Притащил сюда Сэмми, чтобы развеялся, а пока они только и делают, что спорят из-за отца!
- Слушай, Сэмми, - Дин положил руку на плечо стоящего впереди брата, и наклонился сам к самому уху. – Я не для того вставал в такую рань, чтобы слушать, как ты ворчишь и смотреть, как мажешь! Так что еще одно слово в таком вот духе, и мы вернемся домой, к бургерам с вчера-ашними котлетами и телеку! Тоже очень семейный выходной.
Он выпрямился. Сэмми, конечно, не хватило сосредоточенности, но ведь и дротики – что это за оружие? Развлечение идиотов! Может, братцу и хотелось быть, как все дети, но, помнится, кроме того ему хотелось и это лупоглазое чудовище для подружки, так что придется выбирать.
- Что значит, "хочет ли он попробовать еще"? – хмыкнул Дин, поворачиваясь к обливающемуся потом в поролоновом костюме мыша хозяину аттракциона. Приготовленные два доллара легли на стойку. – Тут как раз на десять выстрелов вместе с первым. Но стрелять мы будем вот из этого.
Он схватил со стены арбалет прежде, чем хозяин успел возразить. Взвесил в руках – не слишком ли тяжелый? - и передал брату.
- Держи, Сэмми. Он нам еще сдачу сдаст с твоего пса!

Отредактировано Dean Winchester (2014-06-25 21:07:28)

Дин даже не слишком удивился, когда в ответ на безобидное, в общем-то поддразнивание вегетарианской натуры брата, тот, не задумываясь, выдал длиннющую тираду, с упоминанием каких-то девчачьих имен. Принадлежали ли на самом деле эти имена девушкам, с которыми он когда-либо встречался, или Сэм просто назвал первые попавшиеся, Дин не был уверен. Да и какая разница?
- Аманда, - рассеянно пробормотал он, убирая руку с плеча брата, чтобы не сбить прицел ненароком. – Если ты о той, с которой ты меня, - помедлил, выбирая правильное слово, - видел на прошлой неделе, ее зовут Аманда. И мы больше не встречаемся.
С «не встречаемся» он, пожалуй, погорячился. Виделись они с Амандой в школе каждое утро, девушка оказалась очень темпераментной, и узнал это Дин отнюдь не в процессе закономерного развития их отношений, а как раз после драматичного разрыва. В некотором плане, именно бывшая, подстерегающая его  в школе на каждом углу, чтобы сказать пару ласковых, и послужила причиной того, что последние два дня Винчестер примерял на себя должность автомеханика в придорожной мастерской, а не ломал зубы о гранит науки, как полагалось.
Впрочем, Сэму об этом знать не следовало. Как и о том, что трагический (для обоих, но по совершенно разными причинам) разрыв произошел, когда узнавший об отъезде отца и соответственно предчувствующий душевные терзания брата Дин в слишком категоричной форме отменил запланированное на выходные и весьма многообещающее свидание, честно изложив причины отказа. Она говорила что-то довольно долго, но после слов «если твой брат в двенадцать лет не в состоянии провести день один, ему нужно к психиатру», Винчестер уже не слушал.
Сэм в состоянии провести один и день и неделю. Он может сам настрогать себе свой идиотский кроличий завтрак и развести несквик, он может выучить домашнее задание на месяц вперед, написать стишок на латыни, приготовить ловушку для духа и убить среднестатистического монстра без посторонней помощи. Но он не будет этого делать один, пока у него есть брат. А кто этого не понимает, тому нечего вертеться рядом с Винчестерами.
- Договорились! – ухмыльнулся Дин, с деланной снисходительностью поглядывая на мишень с отметками, свидетельствующими о вполне себе приличных результатах. – Оставь один выстрел в конце, мне хватит!
Разумеется, он провоцировал брата. Отец натаскивал младшего так же, как и его самого, с детства, и в других обстоятельствах Сэмми следовало бы воспринимать как весьма серьезного противника, но сейчас они развлекались, а значит, можно от души повеселиться, глядя как мелкий ярится и снова и снова промахивается от волнения. Тем более что вожделенную собаку они все равно получат. Это Дин решил еще до того, как отслюнявил «мышу» его доллары, достаточно было видеть, как Сэмми сделал стойку, только завидев игрушку.
- Конечно, на желания. Я свое прямо сейчас могу загадать. Проиграешь - переведешь "Лестницу в небо" на латынь. В стихах!

Отредактировано Dean Winchester (2014-06-26 22:26:21)

Стрела мелкого ударила в мишень. Десятка. Так держать, Сэмми! Дин присвистнул и снова зарылся пальцами в шевелюру братишки. Вообще-то младшего здорово злило, когда он позволял себе подобные выходки, особенно на людях – ну как же, он взрослый, а с ним обращаются, как с ребенком! – правда, не всегда, только когда тот вспоминал, что нужно разозлиться. Сейчас вот не вспомнил, торжествовал победу.
- Уел! - гордость за брата оказалась сильнее желания выиграть, и Дин готов был признать поражение уже сейчас, но сдаться значило бы обесценить достижение Сэмми, и он принял из рук братишки арбалет.  – И раз уж я похвалялся обойти тебя одним выстрелом, один у меня и будет. Посмотрим, на сколько очков я тебе продую!
Целиться долго не стал, но все же чутка помедлил, оценивая набежавшую толпу зевак – «Ого, Сэмми, может, нам тоже деньги собирать за представление?» - и выстрелил. Глухой звук, металлический наконечник вонзается в дерево. Девятка.
- Мороженое с меня! – Винчестер драматично всплеснул руками, в одной из которых все еще оставался арбалет, повернулся к брату. – Со всеми начинками, которые найдутся. Но учти, я обещал только купить, жрать его будешь сам!
На мгновение воображение нарисовало восхитительную в своей живости картину: Дин Винчестер, нахал, хулиган и ловелас, тот, что ловко стреляет из арбалета, водит крутую тачку и живет в мотеле со своим братом без родительской опеки, стоит посреди ярмарки и, не зная, куда деть глаза, мусолит гигантский рожок, усыпанный орешками, кусочками шоколада и разноцветными леденцами. Бр-р-р!
Дина передернуло, взгляд нервно скользнул по толпе: хорошо, что никто из них не может читать мысли, а то он уже чувствует себя посмешищем. К счастью, даже знакомых видно не было. Люди, в большинстве своем, отворачивались, стоило на них посмотреть, и Винчестер совсем было собрался поинтересоваться у брата, что они будут делать с оставшимися, уже проплаченными, выстрелами, когда ему на глаза попалось выглядывающее из-за чьего-то плеча, выбеленное лицо с застывшей на нем улыбкой. Дин прищурился. Больше всего увиденное походило на маску, под которой скрывается какой-то уставший трудяга: несмотря на расплывшуюся по губам усмешку, взгляд человека, оставался серьезным и холодным, лишенным всякого тепла. Однако в тот момент, когда он почти поверил в выдуманное объяснение, застывшие губы дрогнули, улыбка стала шире – лицо жило, принадлежало человеку, и тот улыбался именно ему, смотрел на него. Что это?
- Сэмми.., - начал Дин, привычно нащупав плечо брата, но договорить не успел: толпа колыхнулась, пропуская спешащих куда-то акробатов в пестрых костюмах, и он увидел синтетические рыжие волосы и нелепый костюм. – Черт, клоун! И померещится же такое! – он мотнул головой, отгоняя видение. - Что с остальными выстрелами будем делать? Все еще настаиваешь на продолжении соревнования? Или воспользуемся возможностью, и соберем твоей Кэт весь плюшевый зоопарк, что найдется в мышином хозяйстве?

Отредактировано Dean Winchester (2014-06-27 20:48:40)

Ах ты, засранец! Девятка, значит, уже и не результат? Разумеется, он и не думал поддаваться, но было приятно, что Сэмми и мысли не допускает, что его брат может быть неидеальным стрелком.
- Почему сразу, как Бэтмен и Робин? Можем, как Оби-Ван Кеноби и Люк Скайвокер. Нет, как Хэн Соло и Люк Скайвокер! - Дин смеялся. Подобное времяпрепровождение трудно было назвать отвязным развлечением для взрослых, к которым тянулась душа, и еще утром, выползая из постели, старший Винчестер был уверен, что долго не продержится. Но сейчас ловил себя на мысли, что из всех мест в мире хочет сейчас находиться именно здесь, на третьесортной ярмарке, на окраине захолустного городишка, с ворчащим, корчащим из себя скептика, и плохо скрывающим удовольствие от происходящего братом. Он никогда бы не согласился ни вслух, ни мысленно с тем, что говорил младший про их отца, но вполне допускал, что кое в чем Сэм прав. Им вполне хватает друг друга для того, чтобы чувствовать себя семьей.
- Расслабься, Сэмми, мне показалось! – поддразнил напрягшегося было брата Винчестер. – Ничего я от тебя не скрываю. Сам подумай, если бы я считал, что здесь опасно, ты бы сейчас был в противоположной части города.
Едва ли Сэму потребовалось бы много времени, чтобы проникнуться этой мыслью, так что Дин с чистой совестью переключил внимание на новую предложенную мишень. Размалеванный картонный клоун не особенно заражал энтузиазмом, да и кислое выражение на лице брата говорило о том, что пора сменить забаву. Но раз денег не просят, а Сэмми ноет, что поддался… Дин развернулся к стене с развешанным на нем оружием, внимательно осмотрел и, не находя того, что искал, опустил взгляд на боковую стойку. Здесь «мыши» держали то, что на стене пристроить не вышло: дротики, за которые хватался Сэм, метательные ножи и прочую мелочевку. О! Вот и то, что нужно. Пневматический пистолет. Очень похож на настоящий, хорошая игрушка. Винчестер взвесил оружие в руках, проверил магазин и удовлетворенно хмыкнул.
- К черту искусство. Готовь уродца! – Дин кивнул на смешную резиновую утку, прицелился, вдохнул, выдохнул – и всадил в картонного клоуна одну за другой три пули: две в зажатую между ладоней колоду и третью – ровно между глаз. « Ага!»
- Доволен? - от взгляда на мелкого невозможно было удержаться – ради кого выпендривался-то? – и Винчестер не стал себе отказывать, только после этого обернувшись к хозяину. – Ну, и где наш монстр?
Если во взгляде «мыша» и промелькнуло раздражение, то только на мгновение. В следующее он уже заворачивал в хрустящую прозрачную обертку их заслуженный приз, и даже сумел изобразить что-то, вроде восхищения:
- И откуда только вы взялись с такими-то умениями?
- У нас отец охотник. Очень увлечен. Настоящий фанатик, - врать и изворачиваться, отыскивая обыкновенные объяснения необыкновенных умений, Винчестерам было не впервой.
- Ну, все, за мороженым. Держи, счастливчик! – Дин, не спросив, сунул в руки брата резиновое чудовище, и, обняв за плечи, подтолкнул в сторону от палатки. Они успели пройти несколько шагов, прежде чем Дин хихикнул и склонился к уху младшего. – Кажется, он уже начал опасаться, как бы мы его самого не пристрелили!

Отредактировано Dean Winchester (2014-06-30 21:02:43)

Болтающий без умолку Сэмми действовал на Дина даже более умиротворяюще, чем мерно сопящий во сне Сэмми, хотя хлопот доставлял не в пример больше. Обычно. Не сейчас.
Сейчас брат вел себя так, как и полагалось ребенку в его возрасте: требовал любви и мороженого. И быть центром вселенной для того, кто является таковым для него. Так просто и понятно, Дин сам лет пять назад мечтал о том же, и до сих пор не был уверен, что избавился от навязчивого желания заставить Джона Винчестера обратить на себя внимание. Не как на подчиненного, не как на солдата, которому отдает приказы, – на сына, нуждающегося в отце.
Отношение к брату было совсем иным. Сэм всегда был рядом, Сэм не скрывал, что нуждается в нем, его привязанность не требовалось ценить, благосклонность не нужно заслуживать - достаточно было просто быть. И если, получив выговор от отца, Дин чувствовал себя потерянным и несчастным, то ссоры с Сэмми заставляли желать, чтобы тот оказался где-нибудь подальше.
Однако, как показала практика, ровно до тех пор, пока в душе жила уверенность, что никуда брат не денется. Воспоминание о том побеге было все еще слишком живым, как и память об охватившем отчаянии: никогда прежде Дин такого не чувствовал и надеялся, что это никогда не повторится. Ни исчезновения отца, вынуждающие гадать, жив ли он еще, ни постоянные опасности, ни даже – да простит она его – смерть мамы не вызывали в нем такого ужаса, как одна только мысль, что с Сэмми может случиться что-то плохое…
- А? – голос брата, ворвавшийся в тяжелые мысли Винчестера, заставил вздрогнуть. Пальцы, лежащие на плече младшего, сжались, будто проверяя на материальность, Дин уставился в закинутое к нему лицо младшего, не сразу вникнув в смысл услышанного. Что это с ним? Откуда опять эти депрессивные мысли? Только что радовался, как хорошо проводят время. – Какой старик? Нет там никого. Выбирай мороженое, и идем… к гадалке?
Палатка с надписью «Узнай свою судьбу» обнаружилась в сотне метров от лотка с мороженым. Дин осмотрелся в поисках еще чего-нибудь интересного, взгляд не зацепился. Вот разве что обнесенный отдельной оградой небольшой парк аттракционов. Да и то... Карусели обычные - Сэмми, небось, на такие и не позарится - и у самого входа веселье для тех, кто постарше: предлагают проверить, сколько ты продержишься верхом на механическом быке. И не то, чтобы Дину так уж хотелось принять участие в этой сельской забаве, просто любопытно.
- Ладно, победитель, выбирай награду! – Дин окинул взглядом прилавок с разноцветным мороженым, думая, что и сам бы не отказался от сладкого рожка. Ну а что, вкусно же. А вот нефиг! Несолидно. Дин отвел глаза от прилавка и протянул продавцу деньги. – Делайте все, как он скажет.
Брат как просил, так и заказал: разноцветный мармеладный горох, коричневая шоколадная обсыпка, ореховая труха и светлые шарики мороженого под всей этой роскошью. Ну, ничо. Ах да…
- Карамельный сироп забыл, - невозмутимо кивнул продавцу Дин, дождался, пока брату вручат его рожок, и направил младшего в сторону палаток, сворачивая шею на ковбойский аттракцион.
- Детям запрещено, - противный голос, маленькие глазки на огромном лице – продавец билетов. – Можете не продавать глаза, не доросли еще.
Дин фыркнул. «Тебя-то кто спрашивал?!» Не больно-то и хотелось, подумаешь! Значит, ходить на оборотня с отцом он уже может, а забраться в седло на скачущей пружине – нет. Класс. Обида, внезапная и по-детски острая, не отпускала.
- Сэмми, подожди-ка минутку, - Винчестер развернулся к белому фургону с билетами: непрошеный комментатор уже потерял к ним интерес, грех не воспользоваться. В два шага он оказался у запертой двери вагончика, достал из кармана черный маркер. Вообще-то для царапин на «импале», и если отец узнает, несдобровать, но а кто ему расскажет?
Особенно долго размышлять над художественным замыслом будущего произведения Дин не стал: прямоугольник, набор колес, пар, что валит из трубы – паровоз. И надпись над ним, древняя, как мир: «Если ты не голубой, пририсуй вагон-другой».  Отстранился, оценил – красиво вышло. И месть отличная: уже к ночи ни о чем не подозревающий говнюк станет обладателем такого образчика наскальной живописи – просто ах!
- Все, можем идти, - удовлетворенно оскалился он и глянул на младшего. Это только с виду кажется, что плохой пример, а вообще-то обидчикам нужно мстить и мелкий пусть знает. – Куда подадимся?
Боковое зрение выхватило в толпе знакомые рыжее и белое, как мел, пятна – волосы и лицо, но Дин не придал этому значения. Мало ли тут клоунов? На то она и ярмарка.

Отредактировано Dean Winchester (2014-07-08 00:10:43)

Только услышав из уст мелкого восторженное «здорово ты его», Дин понял, что натворил. Это уже не просто мелкое хулиганство, это на противоправные действия тянуло, за такое можно и в изолятор угодить! А ему нельзя в изолятор! Одному богу известно, сколько еще отца будет носить по окрестностям (окрестностям ли?), и когда всплывет, что они с Сэмми совсем одни – а если загребут, всплывет непременно, - того и в органы социальной опеки передать могут. Надо убираться.
- Хочешь на горки? – почему нет? Три качели за оградой – явно не Диснейленд, но тот им и в перспективе не светит, а эти горки прямо тут – рукой подать. Правда, билет придется покупать у этого самого щекастого хмыря, но да ради веселья Сэма можно и потерпеть. К тому же, пока он продает билеты, у него уж точно нет оснований бросать все и осматривать фургон снаружи.
Однако прежде чем Дин успел вытянуть из кармана очередную десятидолларовую бумажку, брат передумал.
- Экий ты противоречивый! – протянул старший Винчестер, на ходу придушивая фантазера в собственнических объятиях – уж очень удобно лежала рука на плече. Но к указанной палатке направился без всяких колебаний.  – Хочешь напугаться, так и скажи. Я тебя сегодня же ночью так напугаю… еще месяц будешь в постель писаться! – последнее – зловещим шепотом, Сэму в самое ухо. Увы, до конца не удалось выдержать драматичную паузу – рассмеялся. – Вызов принят. И можешь засчитать мне первое очко: что они там обещали? Пиратские скелеты? И чем, по их мнению, пиратский скелет отличается от обычного? Прикидом?
На самом деле, сама перспектива посетить «комнату ужасов» вызывала зевоту. Кроме того, это место, как никакое другое на этой ярмарке, ясно проиллюстрирует Сэму разницу между ним, охотником, убивающим настоящих монстров, и его ровесниками, верещащими при виде обряженного в драный театральный костюм пластикового скелета. С другой стороны, подумал Винчестер, взглянув в возбужденно блестящие глаза младшего, сейчас, в этот самый момент, Сэмми, кажется, вовсе и не смущает его инаковость. Вон он, не пугаться собрался, а ляпы считать да посмеяться от души. И может, это как раз тот самый шанс, который так нужен? Шанс помочь принять то, кто он есть.
- На двоих, - Дин протянул стоящему у входа мужчине десятку, сунул в карман сдачу, и вслед за Сэмом шагнул в кромешную тьму. – Ух ты. Какая неожиданность!
Ну, конечно, какой ужастик без лесной поляны в полнолуние! И что теперь? Волки? Ах да, конечно. Тихий лязг и раздающийся откуда-то позади ненатуральный вой должен был бы леденить душу, но на самом деле, бил по ушам.
- Испугался? – хихикнул старший, склоняясь к братишке, чтобы переорать звуковые эффекты. Интересно, как в это действо вписываются «пиратские скелеты»? Охраняют клад, что ли? Да, черт с ним. Главное, Сэмми доволен. Винчестер отодвинул мешающую пройти пыльную ветку, усеянную пластиковыми листьями, и углубился в «лесную» чащу.

Отредактировано Dean Winchester (2014-07-11 18:30:15)

Эта комната слишком велика, несколько тусклых огоньков не дают достаточно света. В неверном свечном освещении, улыбающиеся лица кажутся жутковатыми масками. Мать подкладывает сыновьям на тарелки лучшие куски оленины. В деревянном доме пахнем смолой и свечным воском. В каждом окошке тусклой серебряной монетой – полнолуние.  Дин сосредоточенно ковыряется в тарелке с вилкой и ножом: кусок оказывается слишком жестким – рука срывается, тупое лезвие оставляет на коже неожиданно широкий порез.
- Проклятье! Их для убийства что ли затачивали?! – он бросает нож, прижимает к ране лежащее полотенце и продолжает, уже глядя на примолкших родителей. – Еще и темно, как в заднице!
Готовому возмутиться Сэму не дают слОва, мать вскакивает с места, рассыпая по полу приборы, разгневанный взгляд устремлен на отца:
- Я говорила тебе, нужно починить генератор сразу. Видишь, к чему это привело? - взлетевшая рука указывает на старшего сына, как ни в чем не бывало, вернувшегося к трапезе. – Видишь! Дин поранился.
- Он поранился из-за твоих чертовых ножей! – тоже вскакивает с места отец. – Из-за проклятых ножей, которыми впору резать глотки.
Родители никогда так себя не вели. Это не может происходить на самом деле. Но это происходит, и мама с отцом орут друг на друга до хрипоты, будто не замечая пытающегося обратить на себя внимание младшего сына. Ссора набирает и набирает обороты, и в слабом освещении кажется, будто глаза родителей сверкают удовлетворением, а на губах проступает жестокая улыбка.
- Дин, Дин! Что с ними? Останови их! Они же сейчас набросятся друг на друга!
Старший брат поднимает глаза от тарелки, и на мгновение кажется, что он вмешается – смотрит на родителей. А потом протягивает руку через стол за графином. Наполняет стакан соком, свой и младшего. Его лицо, обращенное к ссорящимся родителям спокойно, во взгляде – живая заинтересованность, как у болельщика на матче.
- Как думаешь, она его уделает? Он здоровее, но у нее нож!
Нож? Недоверчивый взгляд Сэма отрывается от лица брата, и вновь устремляется на родителей.
- Тебе не нравятся мои ножи?
- Мама, нет!!! – стул падает на пол, Сэм кидается к родителям, но, конечно, не успевает. Отец тяжело опирается на край стола, под прижатой к животу ладонью расплывается темно-красное пятно. Сэм хочет помочь, но почему-то не может даже приблизиться. Слезы текут по щеках щекоча кожу, и он растирает лицо рукавом – хотя бы его получается коснуться. – Мама, что ты наделала!
В первые мгновения, когда рукав рубашки отрывается от натертых, горящих от слез глаз, кажется, будто на лице мамы проступают пятна нелепого грима: белые обводы, симметричные розовые кружки на щеках, кроваво-красная улыбка, растекающаяся до ушей.
- А тебе, значит, света недостаточно? – непонятно, как с такими ранами отец еще может говорить. Но как выясняется, он способен и на большее: свеча в самодельном канделябре – отец в прошлом году учил их с Дином мастерить вот такие поделки для дома – летит прямо в лицо маме. Волосы занимаются первыми, и мать даже не пытается потушить пламя. Теперь света более чем достаточно. Запах паленой шерсти ударяет в нос, заставляя закашляться. Огонь охватывает фигуру матери в считанные секунды, и ничего, совсем ничего не получается сделать: окружающий родителей невидимый барьер не дает прикоснуться, выплеснутый из графина в пламя сок действует, как выплеснутое в костер масло, огонь шипит, вспыхивает и перекидывается на занавеску, на деревянные стены дома.
Сэм кричит, срывая горло, слезы текут по щекам, по шее, забираясь за воротник рубашки. Под обмякшим телом отца на полу растекается темная лужа крови, пламя пожирает тело мамы, глаза слезятся от дыма. А Дин все так же невозмутимо жует свой ужин с любопытством наблюдая за происходящим.
Это сумасшествие какое-то. Сэм бросается к выходу: засов, замок – не заперто, но дверь не поддается.
- Дин, помоги же! Мы сгорим!
- Открыть не получится, - на спокойном лице брата пляшут отблески пожара. – Отсюда нет выхода.
Отчаянный взгляд устремляется к оконному стеклу. Луна исчезла. Зато из темноты за происходящим жадно наблюдают голодные злые глаза. Сэм не знает человека, но узнает пестрый дурацкий грим.

- Сэмми! – Дин чувствовал себя идиотом: мечется в темноте и орет как потерпевший, но отсутствие брата почему-то заставляло нервничать. – Сэмми, чтоб тебя! Нашел время для дебильных шуток! - молчание длилось. Дин вздохнул и заговорил самым серьезным тоном, на который был способен. – Сэм, я серьезно. Давай уже, выходи.
Нет, старший Винчестер вовсе не боялся, что брата утащили призраки, мучившие его страхи были куда более материальными, хотя признаться в них мелкому Дин был не готов. После того побега он панически боялся нового исчезновения. Боялся, что Сэмми снова пропадет, отец отправится его искать, а ему самому придется сидеть в комнате сутками, гадая, жив ли еще этот двинутый борец за свободу, или его уже сожрала тварь, ради охоты на которую они и торчат в этом городишке уже столько времени. Он будет сидеть и ждать, «потому что кто-то должен быть тут на случай, если он вернется». 
- Ты слышал? Я сдаюсь, ты выиграл. Только завязывай, а?
Нет ответа.

Взгляд Дина, на удивление отстраненный, заставляет поморщиться и отступить на шаг. Вроде бы ничего такого в этом взгляде, люди то и дело смотрят на Сэма именно так, посторонние, чужие люди, каких в их жизни полно. Но не Дин. У брата богатая мимика и тысяча и одно выражение лица специально для "своего мелкого", Сэм видел его злым, раздраженным и испуганным, мрачным, обиженным и отчаявшимся, но вот это равнодушное лицо ему не принадлежит. А Дин словно не замечает.
- Оказывается, здесь все-таки нашлось кое-что покрепче вашего сладкого пойла. Хочешь оливку? - протягивает руку вперед, и Сэм видит с поразительной четкостью пронзенный зубочисткой человеческий глаз: розоватые капли крови, из которой его только что выловили - почему-то нет сомнений, что это кровь, - помутневшая зеленовато-каряя радужка. Сэм в ужасе отшатывается еще дальше, вскидывает взгляд, но вместо отчаянного и возмущенного крика, что должен был образумить брата - что он делает?! - с губ срывается сиплый вздох: на лице Дина на месте левого глаза зияет пустая глазница.
- Дин.., - еще один хриплый выдох. Сэм озирается, похолодевший от внезапного предчувствия, ощущает, как ноги становятся ватными. Вокруг кроме них - ни души. Ни одной живой души, потому что все те, кто только что танцевал, смеялся и праздновал, мертвы. И брошены, как растерзанные соседской собакой куклы. Неестественные позы, оторваннные конечности, вскрытые и развороченные грудные клетки, в которых под сломанными костями видны поврежденные органы.
- Нет...
Сэм снова натыкается на взгляд Дина, не пустой - осмысленный, но такой же равнодушный.
- У тебя кровь. Вот тут, - брат как ни в чем не бывало указывает пальцем на место на собственной шее, напоминая о ране. Сэм все еще ощущает жжение и боль от укуса твари, выдающей себя за Кэтлин. - Вытри. Или нет, лучше не так.
На лице Дина появляется улыбка, но чему тот радуется, Сэм спросить не успевает: к нему сзади прижимается чье-то тело, маленькие ладони с нечеловеческой силой стискивают плечи, оттягивают голову в сторону. В шею впиваются зубы, и Сэм слышит отвратительный чавкающий звук. Из последних сил он отталкивает Кэтлин и валится на землю сам. Поднять голову не выходит, и в этом новом, искаженном ракурсе, он видит Кэтлин, в ее шикарном вечернем платье, на темной ткани которого почти не заметно крови, покрывающей обнаженные руки, как перчатки. Она переступает через Сэма и идет вперед, туда, где допивает свой жуткий коктейль Дин. Сердце сжимается от ужаса, но кричать не выходит и остается только наблюдать, выжидая, как участь всех на этом празднике постигнет и старшего. "Она убьет тебя! Беги!" Пусть и равнодушный, пусть пугающий, но это Дин, его Дин, он должен жить! Кэтлин подходит ближе и ближе, Дин поднимается ей навстречу, и глядя на то, как ее тонкая рука ложится на локоть брата, Сэм зажмуривается. Пожалуйста, пусть это окажется сном! Но незвестность пугает сильнее, он приоткрывает веки.
Дин не мертв. Они танцуют. Без музыки. На крошечном чайном столике, не глядя под ноги и не боясь оступиться и упасть на груду изломанных, сваленных в кучу тел. Брат обнимает Кэтлин за талию, ее руки лежат на его плечах, отяжелевшее от пропитавшей его крови платье шелестит, оставляя следы на белоснежной скатерти. Запрокинутое вверх зубастое лицо монстра, в котором нет уже ничего человеческого и низко склоненное лицо брата, глядящее перед собой пустыми влажно блестящими глазницами.
- Дин, - Сэм уже не пытается кричать, тихо хныкает, как измученный плачем младенец, по щекам на шею, мешаясь с кровью, которой тут так много, стекают слезы. - Дин...
В глазах темнеет и взгляд, отрываясь от фигур танцующих, падает на окна дома. В самом дальнем из них, полускрытая легкой светлой занавеской, вырисовывается еще одна фигура. Отчетливо видно только лицо. Преувеличенно крупные и преувеличенно алые губы искривлены в издевательской усмешке, взгляд впитывает каждый вздох и всхлип лежащего на земле мальчика. Но задуматься, кто это и что он тут делает, Сэм не успевает: пропаливается в липкую холодную темноту.

- Я сказал, остановите этот гребаный аттракцион! - Дин сорвал голос, пытаясь разыскать в темноте брата, дрожь в руках удавалось унять только  сжав пальцы в кулаки, но он не сомневался ни минуты, что если этот урод еще раз намекнет, что мелкий просто сбежал от бдительного присмотра, то силы его дрожащих рук вполне достанет, чтобы выбить кому-то пару зубов. - Выгоняйте всех к дьяволу, и включайте свет! И если с моим братом что-то случилось... клянусь, я приду за каждым, кто имеет отношение к этой чертовой карусели. У меня есть оружие и я это сделаю.
Наверное, именно в этот момент что-то такое промелькнуло у него во взгляде. Что-то такое, что заставило хозяина аттракциона, мужчину немаленького хоть и не отличавшегося стройностью, поверить, что вот этот тощий, но вовсе не хлипкий подросток с яростным взглядом, действительно собирается выполнить угрозу и полиция, которой ему только что угрожали, не станет помехой.
- Хорошо. Технический перерыв, - хозяин выглянул за занавеску, где дожидался указаний охранник, мимо которого Дин совсем недавно прорывался с боем. - Выводите посетителей. Извинитесь за неудобства. У тебя полчаса, - это уже Дину, - Но если твоего пацана там нет...
Дин не дослушал.

Вид клоунской маски, самой обычной ярмарочной маски из крашеного картона, тревожит память. Всплывают в сознании ужасные картины: кровавый сон про родителей, день рождения Кэтлин. Дин говорит, ничего не было. Это сон, галлюцинация, коматозный бред, спровоцированный его собственными мечтами. О нормальной жизни с родителями, о своем доме, о девочке, которая будет улыбаться только ему, для которой он будет подолгу выбирать подарки, гадая, что больше порадует.  И хотя все эти ужасы оказались ненастоящими, вряд ли он когда-нибудь еще будет улыбаться, вспоминая о них. Вряд ли когда-нибудь еще захочет на ярмарку. Ведь там проклятые клоуны…  От мечты больно отказываться.
Сэм морщится, когда пытается дотянуться забинтованной рукой до ладони брата, прижимающей к лицу дурацкую маску. Подумаешь, мечты. Будут новые.  Главное, у него есть Дин, и он никуда не пропадет. Пусть злится из-за Кэтлин, пусть ругает, это только заставляет крепче верить, что он настоящий. Вот только маски не надо; сейчас, как никогда, хочется видеть лицо брата.
- Здорово. А теперь сними ее, - Сэм вымученно улыбается, не хочет снова обидеть Дина, но и смотреть на этот раскрашенный кусок картона на месте его лица невыносимо. Он дергается, даже привстает навстречу – шею колет болью, но брата удается ухватить за руку, и пальцы старшего, неожиданно, неприятно холодные цепко впиваются в его ладонь. Но маска остается на месте, будто приклеенная. – Плохая шутка, Дин. Пожалуйста, сними.

В свете слабых электрических лампочек это место оказалось просто складом старого хлама, заросшим паутиной, с плохо прокрашенными, в надежде на то, что «в темноте сойдет» декорациями. При других обстоятельствах Дин старался бы рассмотреть их получше, чтобы потом посмеяться вместе с братом. Сейчас ему не до этого.
- Где же ты, Сэмми? Отзовись, давай, скорее, - бормотание не помогало и не успокаивало, люди, которых по его настоянию выделили, чтобы обшарить аттракцион быстрее, не прикладывали особых усилий, чтобы отыскать «сбежавшего мальчишку», и Дин понимал, что совершенно один сейчас. – Сэм!
Нет ответа. Ну, как же так? Ты ведь не мог снова сбежать! Не в такой день.

Тревожно. Как тревожно на душе.
- Пожалуйста, - уже шепчет Сэм умоляюще. – Пожалуйста.
Маска меняет форму, «прилипая» к лицу брата, и Сэм буквально видит, как исчезает зазор между кожей и картоном.
- НЕТ! – плевать на боль, плевать на раны, которые могут открыться снова. Сэм садится, чувствуя, как игла капельницы разрывает кожу, хватает проклятую маску, стараясь отодрать от лица Дина. – Нет, нет!
«Только не ты! Только не ты, пожалуйста!»  Эти кошмары были по-настоящему страшными, и Дин был в каждом. Наблюдателем, пострадавшим, но не чудовищем. Не тем, к чьему лицу прирастает ужасная маска клоуна, не тем, чьи ледяные пальцы вжимаются в запястья так, что хрустят кости… Пожалуйста, я так хочу проснуться…

Часы показывали, что он занят поисками всего каких-то семь минут, но Дина уже трясло от напряжения. Если он и раньше сомневался, что Сэм мог просто сбежать, как все тут говорили, то теперь не оставалось никаких сомнений, что братишка тут. Собака, то самое пучеглазое чудовище, которое Сэмми так жаждал заполучить, а потом так оберегал, валялась прямо на пыльном полу, между изображающими лес пластиковыми кустами. И Дин не знал, чего бояться больше: сверхъестественной твари или известия о том, что брат с перепугу наступил не туда и сломал себе шею.
- Сэмми.
Не время раскисать. Подбери сопли и найди его.

Он тянет, рвет, раздирает ногтями проклятый картон, зажмурившись от отчаяния, не желая смотреть на пустую, глупую маску на месте дорогого лица. Он задыхается, но не перестает сопротивляться, пока может, пока пальцы продолжают чувствовать.
Кап. В лоб ударяет горячая капля. Всего одна, но ее хватает, чтобы Сэм распахнул глаза. На Дина страшно смотреть. Не маска  - его лицо перечеркнуто сочащимися кровью алыми полосами, размазанный клоунский грим превращает улыбку в жуткую гримасу, и глаза клоуна – зеленые, злые – глаза его брата.

Брата, лежащего на полу, прямо под кормой «Летучего Голландца», Дин разглядел сразу. А вот парящего над ним призрака - только когда подбежал достаточно близко. Достаточно близко, чтобы привидение подняло полупрозрачную голову – клоунский грим, съехавшая набок шляпа, череп, смятый с одной стороны так, что глаз наполовину вытек из глазницы – и посмотрело на него.
И только тут Дин разглядел, что от губ Сэма к разверзнутой пасти твари течет воздушная, переливающаяся пульсирующая нить. Дин понятия не имел, что это за призрак, ему хватило того, что монстр что-то делает с его братом. Что-то плохое, от чего лицо мелкого на глазах бледнеет, а дыхание вздымает грудь реже и реже.

- Что ты сделал Сэм?! Что ты наделал? Из-за тебя умерла мама, а отец сделал меня твоей нянькой, – губы искливляются, на исцарапанном лице с размазанным гримом проступает отвращение, и сердце Сэма сжимается. Брат никогда не смотрел на него так.  – Ты не умеешь ценить то, что у тебя есть! Мне не нужен такой брат, как ты! – пальцы Дина сжимаются на запястье с чудовищной силой, и отпускают. Но облегчение испытать Сэм не успевает, потому что холодные руки на этот раз стискивают его горло. Кричать не выходит, и даже сделать крошечный вдох. Помогите! Кто-нибудь помогите! Это не Дин, не может быть он!
- Сдохни, Сэмми. Всем будет без тебя лучше! – улыбка на губах брата тем шире, чем слабее сопротивление Сэма. Сознание меркнет, и младший Винчестер уверен, что на этот раз он не проснется. Конец.

- Вот хрень! – взвыл Дин и швырнул прямо в черный провал рта первое, что попало под руку – связку ключей от «импалы». Железо. Призрак взвыл, подернулся рябью и исчез. Для того, чтобы через мгновение появиться снова, у Дина за спиной. Удар был охренительный. О стену его приложило только так, ткань шатра порвалась, но призрак, как и можно было ожидать, не торопился исчезать при свете дня. Ему вообще было наплевать на время суток. Зато теперь он отвлекся от Сэма. Дин замахнулся снова – пустой рукой, просто чтобы заставить призрака и дальше концентрироваться на нем, а не на бесчувственном бледном брате, и его тут же швырнуло в другую стену – на этот раз он едва успел повернуть голову, чтобы защитить лицо. В плечо больно впилось что-то твердое, металлический прут, выскользнувший из остова шатра, разодрал куртку, футболку, но Винчестер никогда еще так не радовался ущербу для своего здоровья.  Прут рассек воздух в том месте, где стоял призрак и тот исчез снова. Ненадолго. Но все-таки такое оружие подходило ему больше, чем связка ключей.
«Думай, Дин, думай. Почему оно прицепилось к Сэмми, ведь вас было двое? И куча народа до этого. А это преследовало Сэма, - взмахнуть прутом, развернуться, вжаться в перегородку, чтобы не дать воздушному потоку снова снести к стене. – Сэм говорил, за нами кто-то следил. От самого тира. Или даже раньше. Нет, от тира – клоун!» Он ведь и сам видел жуткое лицо. Испугался, но решил, показалось. Теперь ясно, что нет.
Рассматривать в полутьме плюшевую собаку, одновременно пытаясь отбиться от разъяренного призрака – та еще радость, но выбора нет. И даже горстку соли с собой не захватили. Нет, собака ни при чем, она совсем новая, не похоже, чтобы стала причиной чьей-то смерти.  Дин опустил взгляд на брата, отыскивая признаки жизни на неподвижном лице. Облачко пара, сорвавшееся с губ – жив - и сердце забилось в прежнем ритме, а глаза сумели разглядеть то, на что прежде не обратил внимания: неказистая утка со странным, потертым брелоком на шее. Неужели?
«Ты взял с собой зажигалку?», - спросил его Сэм, когда они направлялись сюда. Дин смеялся, но карман проверил. И сейчас, продолжая отмахиваться от снова и снова вырастающего рядом призрака, он молился, чтобы не потерял ее по дороге сюда. Нашлась. Чертова утка не хотела разгораться, но Дин не зря все детство тренировался на чем попало – резина занялась, омерзительно завоняло паленым, и в первое мгновение показалось, что все напрасно – призрак снова вырос рядом и замахнулся для удара. Но тут пламя прыгнуло на шелковую ленточку на шее игрушки, призрак с хрипом взорвался облаком черного дыма и больше не появлялся.
Некоторое время Дин продолжал стоять, настороженно оглядываясь по сторонам. До тех пор пока пламя не обожгло пальцы, заставляя выронить уже потерявшую форму игрушку. Тогда  Винчестер наконец-то втянул в легкие воздух и упал на колени рядом с братом.
- Сэмми, - в бледном лице не было ни кровинки, но теперь Дин чувствовал дыхание на собственных пальцах, ощупывающих ледяные щеки. – Сэмми, Сэмми! Все хорошо, все кончилось. Очнись…

Отредактировано Dean Winchester (2014-08-21 03:32:58)

Радость от того, что брат жив и здоров, быстро сменилась беспокойством. Сэм его не узнавал. Это не было притворством, даже если бы Дин на минуту допустил, что младший способен на столь жестокие шутки в такой момент. Он видел выражение глаз братишки, и эта растерянность, это непонимание, отсутствие узнавания говорили больше, чем последовавший за ними вопрос. Сэм выглядел потерянным, испуганным и слабым, смотрел на него как на незнакомца и вместо ожидаемого  «С тобой все в порядке,  Дин?»  спросил, кто он такой.
Дин постарался улыбнуться, усаживаясь рядом с братом прямо на грязный пол. Под ногу попались ключи от машины, та самая связка, что швырнул в привидение, и он сунул их в карман, не глядя. Брат дрожал, все пытался подняться и постоянно лепетал про то, что им нужно уходить отсюда. Дин видел, что опасности нет: привидение, которое он только что заставил навсегда исчезнуть, было не единственным, встречавшимся Винчестеру, и тот знал, что ощутимо потеплевший за последние несколько секунд воздух среди прочих признаков указывает на отсутствие рядом паранормальной активности. Однако это вовсе не значило, что он собирался тут оставаться.
- Тебя зовут Сэм Винчестер и вот это твой стрелковый трофей, - он сунул меховую собаку в руки брата и обнял его за плечи. Возможно, чуть крепче, чем следовало.  – Я твой брат, Дин. На тебя напали, но теперь все будет хорошо. Мы едем домой.
С этими словами он, пропустил свободную руку под коленями мелкого и поднялся на ноги. В свои двенадцать Сэм не был слишком рослым, но и на младенца, которого следовало бы таскать с места на место в охапке, не походил. Но он был слаб, испуган, он не помнил, кто он такой, и Дин просто не нашел в себе сил отпустить.
Встреченное привидение мало чем отличалось от тех, которых он знал. Оно было лишь отчасти материально, боялось железа и исчезло навсегда, стоило уничтожить вещь, к которой был привязан призрак. Так почему Сэмми ничего не помнит? Что, если память не вернется? Вдруг он все сделал неправильно? Черт, нужно было слушать, когда отец рассказывал, а не рассматривать тайком припрятанные журналы! А если все это по его вине?!
Стоп. Он сделал все, что мог. Он должен был спасти Сэма и спас. Память вернется, а если и нет…  нет, память вернется! Дин нервно улыбнулся брату, прошагал мимо хозяина аттракциона, не удосужившись взглянуть на него лишний раз, и только у дверей «импалы» опустил мелкого на ноги, все еще придерживая за плечи.
- Садись, это твое место, - пассажирское кресло рядом с водительским. Дин убедился, что брат сел, захлопнул дверь и повернул ручку магнитолы. Back in Black, то, что надо. – Узнаешь? Ты ее обожаешь!
Он прикрыл глаза, стараясь не рассмеяться. Сэм терпеть не мог AC/DC, а эту песню особенно, уж очень часто они с отцом гоняли ее на повторе. Может и не вспомнить, но попробовать-то стоит? А когда твои дела в такой жопе, разве не самое время пошутить?

Отредактировано Dean Winchester (2014-08-21 19:58:38)

Сэм не зашипел в притворном возмущении, как мечталось. Не пихнул его под ребра уже ставшим привычным движением, не высказал, что думает об их с отцом вкусах. Сидящий на пассажирском сиденье незнакомый кроткий мальчик с лицом его брата, доверчиво кивнул и стал тихо подпевать несущейся из динамика песне. И только от этого Дину стало так паршиво, как не было полчаса назад, когда он дрался с монстром не на жизнь, а на смерть. Сэм не узнает его. Сэм не помнит себя. И возможно,  этот, что сейчас рядом с ним, на самом деле, неплохой пацан: вон, тихий, послушный, не болтливый. Но как же его братишка, а?!  Как его Сэмми? Неужели, его больше не будет существовать, а они с отцом обречены оставаться рядом с этим незнакомым пацаном, который и их считает чужаками? Он ведь ничего не знает ни об охоте, ни о монстрах, он не поймет, почему «дом», в который обещал его привезти Дин, окажется на проверку придорожным мотелем. Впрочем, хоть в этом они с Сэмми единодушны.
Мысль была забавная, но он не рассмеялся: холод, сковавший сердце при мысли, что он потерял Сэма насовсем, не спешил исчезать. Без паники, уговаривал себя Дин. Раз подпевает, значит, хотя бы слова песни помнит, значит, не все стерлось из памяти. Вон, по ящику всякое рассказывают, и вроде, амнезия довольно часто обратима. Вроде. Если можно считать достоверным источником дурацкие мыльные оперы, от которых никуда не денешься, какой канал не воткни. Вот Сэм любит книги, ходит в библиотеку. Сэм такой мелкий, но уже знает кучу всякой полезной ерунды, вроде сведений о сроках травматической амнезии. Только вернется ли когда-нибудь его Сэм?
Не сводя глаз с брата, Дин едва успевал следить за дорогой, и повезло, что машину он, и правда, мог вести почти с закрытыми глазами.
- Холодно? – жалобный голос брата, те же интонации. Дин, торопливо стянул с плеч кожанку, продранную в драке с привидением, и накинул мелкому на плечи. Его самого еще потряхивало от пережитого, но если он что-то может сделать для брата сейчас, то должен сделать. Отцовская куртка и ему самому была велика, а младший и вовсе тонул в ней, но нагретая кожа всяко сохранила бы тепло лучше убогой джинсовки Сэма.  Он стянул воротник куртки у шеи брата, и поймал на себе выжидательный взгляд. Он что-то забыл? Ах да, ладят ли они!
«Ну, конечно! С полуслова друг друга понимаем!» Нужно было улыбнуться, потрепать пацана по волосам, рассказать какую-нибудь смешную историю. Дин не смог.
- По-разному бывает. Тебе не нравится как мы живем, иногда ты ссоришься с отцом и даже как-то убегал из дома. Мы часто ругаемся, мы любим разное и вот это, видишь, - он ткнул пальцем в бледнеющий синяк на скуле, уже начинающий исчезать, - твой подарок.
Мальчишка продолжал на него смотреть и рука будто сама полезла за шиворот, вытягивая на свет божий медную подвеску.
- Это – тоже. Сэм, - старший Винчестер вздохнул. – У нас не идеальная семья, а мы не идеальные братья. Но ты – мой единственный брат. И никого дороже у меня нет. Это все, что тебе нужно знать.
Дин припарковал машину у мотеля и распахнул дверцу.
- И еще то, что в машине жрать строго запрещено!
Он вынул ключи из зажигания, обошел «импалу», помог Сэму выбраться и, между делом, треснул найденной на заднем сиденье потрепанной книжкой по башке невесть откуда взявшегося любопытствующего пацаненка, еще моложе Сэма:
- Эй, без рук! – повертел книгу в руках – Ницше «Так говорил Заратустра» - и сунул Сэму вдогонку к плюшевой собаке. – Похоже, это тоже твое.
Комната была такой же маленькой и полутемной как утром, когда они отсюда уходили. Дин включил чайник, не спросив брата.
- Все еще холодно?

Было что-то пугающее в Сэме, не узнающем собственный подарок. Дин не придавал этой цацке большого значения, по крайней мере, старался так думать, но когда брат потянулся к шнурку, осторожно трогая амулет кончиками пальцев, сердце защемило от тоски.
Зато хозяйский жест, которым Сэм запустил руки в карманы Его куртки здорово приободрил! Вот козленыш мелкий, кто тебе разрешал лазить по карманам?! А вдруг бы что-нибудь похлеще зажигалки нашел, у Дина только вчера свидание отметилось! Куртку брат и в душной комнате снять не подумал, но старший Винчестер решил, что ничего страшного, пусть себе сидит в ней. Какой смысл строить из себя мамочку и читать нотации про то, что не стоит по дому ходить в верхней одежде? На месте мелкого, Дин бы сам огрызнулся, что у них и дома-то нет. Сэм по-прежнему выглядел оглушенным. Каким-то заторможенным, что ли? И Дин не был уверен в том, на что это можно списать: то ли на нападение призрака, то ли на потерю памяти. А может, и то и другое? Чайник засвистел, он достал из шкафа белую кружку с отбитой ручкой - с самого первого дня в этом городе брат почему-то выбрал именно ее, и Дин, не задумываясь, схватил именно ее с полочки. Бросил ложку растворимого кофе, наполовину залил кипятком и, поморщившись от отвращения, доплескал молоком, щедро сдобрив сахаром. Сэмми это пойло любил. У Дина такая концентрация молока и сахара вызывала рвотные позывы и желание съесть мятную конфетку.
Вопрос Сэма застал его врасплох. Ну, конечно, соль. Никто из них ее не прятал, все в семье были в курсе, что это и зачем необходимо. Сэмова амнезия меняла дело. Меняла ведь? Дин нахмурился, повторно принимая решение не врать брату. Даже если тот сочтет его сумасшедшим. Он достал из микроволновки разогретый бургер, развернул обжигающий пальцы полиэтилен, бросил бутерброд на тарелку и вместе с кофе поставил на потрепанный стол у кровати. Опустился на корточки рядом с братом, глядя на мешок с солью.
- Да, Сэмми. Это от чудовищ. Не только под кроватью, соль помогает от большинства известных чудовищ. Правда, не убивает, а только ненадолго останавливает.
Он потрепал брата по волосам, набираясь в этом простом прикосновении сил для признания. Отец, наверное, не одобрил бы. Испугался, что пацан - мальчишка, который их даже не помнит и понятия не имеет, чем они занимаются, - запаникует, решит, что имеет дело с сумасшедшими и бросится бежать. Да еще всем расскажет, кто они такие. Наверное, это действительно было не очень умно, но ведь сейчас врать Сэмми пришлось бы не отцу, а ему. И это было чертовски несправедливо!
- Это то, чем занимается наша семья, Сэм. Убивает чудовищ. Отец прямо сейчас на охоте, выслеживает одну опасную тварь. А другая, - он скривился, представляя, как это прозвучит для рассудительного парнишки, который Не знает и Не любит своего чокнутого на всю голову брата. Не доверяет ему безоговорочно. - Другая сегодня напала на тебя. На ярмарке. Куда я тебя притащил. Поэтому ты ничего не помнишь.